Герцог на счастье. Ирина Смирнова

вроде: «Ты кто такая, мать твою?!» – узнала бы много нового о здешней непечатной лингвистике.

      Но я этот невысказанный вопрос проигнорировала. И задала свой:

      – Мне надо знать одно: вы замешаны в покушении на… – тут пришлось срочно вспоминать, в чем именно обвиняли герцога, – на его величество или вас подставили?

      Мужчина гордо хмыкнул, мотнул головой и закатил глаза к небу. Пантомима вышла вполне выразительная и понятная: бедолага устал доказывать, что он не верблюд. Даже если на самом деле замешан и виновен.

      Но чем дальше, тем яснее мне становилось, что это все одна большая подстава.

      – Я вам верю. И рассчитываю на вашу помощь и доверие. В пределах разумного, конечно. В свою очередь, обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы снять с вас обвинение. Мне не доставляет удовольствия быть женой государственного преступника.

      Герцог скептически поджал губы, долго пристально смотрел мне в глаза, потом вздохнул…

      – Кеннет! – Дверь в спальню распахнулась так стремительно, что ударилась о стену. – Живой?!

      На пороге воздвигнулся худющий и длиннющий парень в сером клетчатом костюме и странных очках – тонкая золотая оправа, цепочка за уши, одно стекло прозрачное, другое непроницаемо-черное. На голове у него красовался потрясающий цилиндр, графитово-глянцевый, инкрустированный шестеренками из миниатюрных человеческих костей.

      Больше всего друг Кена был похож на стимпанковского Паганеля. И прибор, что он выхватил из кармана, тоже смахивал на магомеханическую помесь бинокля и стетоскопа.

      На меня он даже не глянул, с порога рванул через всю комнату к кровати и вцепился в болящего обеими руками. Словно хотел пощупать – действительно тот материален или только приснился?

      Герцог на него закашлялся, причем так экспрессивно, что Де Бар почти мгновенно опомнился.

      – Да-да, друг мой! – торопливо сверкнул он черным стеклом в очках и протер его неизвестно откуда вытащенной замшевой тряпочкой. – Сейчас. Сейчас… Сей… С-с-с… скоты!

      Как интересно. На зря я заподозрила, что его окуляры вовсе не просты. Кажется, черное стекло – что-то вроде местного рентгена. Потому что «Паганель» в цилиндре прищурил тот глаз, который был за прозрачным стеклом, и сканировал лежащего Кена непрозрачным. И ругался. Здорово ругался, наш человек!

      Только муж, поморщившись, дотянулся и дернул друга за пиджак. А потом повел подбородком в мою сторону, напоминая, что мужчины в комнате не одни.

      – Ах да, – опомнился Де Бар. Надо, кстати, узнать, как его имя. – Простите, сударыня. Вы ведь…

      – С сегодняшнего дня герцогиня Майбар, – кивнула я. – Не буду вам мешать, господа. Посижу за ширмой, вдруг вам понадобится помощь.

      И сама скользнула за расписной шелк – зачем в спальне герцога притаилась эта красивая штуковина явно в азиатском стиле, неизвестно, но сейчас пригодилась. Я подвинула ее к окну, туда же