Железобетонный детектив. Артур Юрьевич Газаров

у разбитого корыта, я не успокаивался. Ну не хотел мириться с мыслью, что придется все оставить как есть, бросить это расследование. Допустим Барсуков мог сделать свое дело и как ни в чем не бывало мелькать на глазах у других, чтобы не вызывать подозрений, ходить с деловой физиономией, сосредоточенно работать. Могло быть такое? Да вполне могло, почему бы нет. Моя задача убедиться в его невиновности. Как снять с него подозрения? Два дня задавался этим вопросом. Мой мозг отказывался что-либо соображать, будто кто-то невидимой рукой поставил заслон. Мысли постоянно перескакивали на что-то другое, как шарики отскакивали от хода расследования. С трудом удавалось сдерживать их в нужном русле. Ощутил впервые в жизни – как бывает трудно думать, когда ты зашел в тупик и не знаешь, что еще изобрести, когда закончилась смекалка, когда в голове нет ни одной путной мысли. Надеялся, что завтра-послезавтра вернусь к расследованию и смогу хоть немного продвинуться дальше.

      Не успел прийти на работу, как зазвонил телефон местной связи:

      – Зайди к директору, – раздался в трубке голос Зиночки, секретаря.

      – Что-то случилось? Он вроде собирался сегодня в Министерство?

      – Случилось! Поездка отменилась. Он тебя ждет.

      Странно! Я-то зачем ему понадобился. Сижу и думаю, только этого сейчас не хватало. Вдруг зачем-то понадобился.

      Заглянул в кабинет. В кресле восседает шеф, в синем костюме, галстуке, весь напыщенный и раздраженный.

      – Заходи. Сядь. Разговор будет долгим.

      Странно, думаю, что же такого натворил, что директор даже разозлился. Неужели опять кто-то нажаловался.

      – Слушаю вас, – как можно спокойнее выдавил из себя два слова, хотя внутри трубил боевой марш.

      – Тебе ведь известно, что цемент мы получаем из Воскресенска и еще из других городов?

      – Да. Слышал, – кивнул я.

      Директор стал во всех подробностях рассказывать, как цемент уходит «налево», как часто наши вагоны по неизвестным причинам простаивают на каких-то запасных путях. У железнодорожников свои методы работы. В итоге цемент или уезжает в глухой тупик безнадежно или приходит с большим опозданием. Этому безобразию пора решительно положить конец.

      Посмотрел на Яковлева с недоумением, осторожно поинтересовался:

      – Извините, Михаил Матвеевич, я тут причем, что я могу сделать? Глубоко вдохнул, пожал плечами и наивно полагал, что он сейчас скажет – нет, ничего, ты свободен.

      – Алексей, ты человек серьезный, внешность у тебя представительная, разговаривать с людьми умеешь убедительно. Еще у тебя железобетонная логика, ты же конструктор. Вот я и решил, что ты прекрасно справишься с этой важной задачей. Лучше всех все сделаешь.

      – Каким образом?

      – Есть такая деревня, Волосатово называется.

      В этот момент я чуть не подавился, с трудом сдержал смех и сделал вид, что раскашлялся, спрятал улыбку в кулак.

      – Не, не слышал.

      – Через нее