Исход. Георгий Лопатин

в кровь, но этой мерой он надеялся сбить общую концентрацию патогенных «палочек» в легких и выиграть себе еще немного времени. Инкубационный период от двух до шести дней, в некоторых случаях до двенадцати. На двенадцать Алексей не рассчитывал, не с его незалеченной простудой. Ему хотя бы эти самые шесть дней вытянуть.

      Пар он вдыхал сколько мог, не пятнадцать и даже не двадцать минут, а минимум полчаса. Он не знал, получилось ли ему подавить хотя бы часть инфекции, но собирался повторить процедуру и как можно чаще.

      Но все это ни о чем без антибиотиков. Антибиотики понятное дело взять еще долго будет негде, но он надеялся обойтись паллиативом. Собственно ничего другого ему не остается.

      Одевшись, Алексей кинулся в дом, чтобы создать этот паллиатив антибиотика.

      Когда Матрена вернулась в свою полуземлянку, то увидела, как его молодой пациент остервенело копает землю в «красном» углу, то есть под иконой.

      – Что ты делаешь?

      – Антибиотики… добываю… точнее… а не важно! – ответил он и продолжил копать.

      – Елисей…

      – Послала в монастырь гонца?

      – Да.

      – Тогда обмотай рот с носом тряпкой, собери вещи и беги отсюда…

      – Куда?!

      – Куда можешь.

      – Мне некуда идти.

      – Соседи? Родственники?

      – Выгонят… собственно уже не примут. Вся деревня уже в курсе, мальчишки старосты разнесли весть по всем домам. А родичей у меня здесь нет. Пришлая я…

      – Ч-черт… как бы нас не сожгли…

      – Не сожгут… не должны…

      Уверенности в голосе Матрены не было. Что предпримет человек объятый страхом предугадать невозможно, а уж толпа… она от быстро переходит из стадии «страх» к агрессии с проявлением животной ярости и формы эти могут принять совсем уж дикие черты, когда виновников бед в остервенении рвут на части голыми руками.

      – Да замотай ты лицо тряпкой наконец! У тебя еще есть шанс остаться здоровой!

      – Хорошо… как скажешь…

      Матрена действительно сняла с головы платок и им закрыла нос и рот.

      – Точно некуда идти?

      – Нет… К тому же я обязана помогать страждущим… таков мой долг…

      – Наплюй.

      – Не могу… – как-то вся осунулась Матрена. – Это моя епитимья…

      «Что она такого натворила? – мелькнула мысль. – Убила кого? Впрочем, неважно…»

      – Ладно… если хочешь помочь, то мне нужно получить черствый хлеб, сухари… свежий не надо… Есть?

      – Зачем?

      – Имеется один вариант… дохлый, но есть… по крайней мере других вариантов я не вижу. А тут сама понимаешь, за соломинку хвататься станешь.

      Матрена кивнула, а потом предложила свою «соломинку»:

      – Давай помолимся Елисеюшка… Господь милосерден и услышит наши молитвы…

      – Да блин! Не до молитв мне! Каждый час на счету! Есть у тебя эти гребаные сухари или нет?!!

      – Н-нет…

      – А есть