Кудис. Элеонора Бостан

вдруг рухнуло… А что теперь будет в этой пустоте?

      И еще я вдруг подумал, что наша психика удивительным образом напоминает мне глупых красоток средневековья из фильмов для дамочек: когда их постоянно захватывали в плен то пираты, то султаны, и склоняли к близости, они заявляли: «я лучше умру, чем отдамся…», тогда покоритель говорил: «ну так умри, бросить ее за борт» или «казнить», и тут дамочка прямо на ходу меняла мнение и говорила, закатив глаза: «ладно, будь по-твоему, будь ты проклят!». Тут прослеживалась та же линия – психика упорно отрицала факт чего-то необъяснимого, фыркала и подкатывала глаза, искала логическое объяснение, списывала всё на обман или сумасшествие… а когда получила «нож к горлу» в виде этого вихря, когда все мы вдруг стали немного телепатами, тогда деваться стало некуда, и она просто сдалась. Ну так, значит так, сказало мое сознание, будь по-твоему, если правила игры теперь такие, ну что ж, я изменю настройки и будем играть. Вот и всё.

      И по лицам остальных членов, я понял, что их «дамочки» тоже не желали быть брошенными за борт или казненными, они решили отдаться тому, что их захватило.

      В камине потрескивало сиреневое пламя, и в образовавшейся паузе все уставились на него, осмысливая происходящее или просто пытаясь заполнить неловкую пустоту. Все ждали команды, но Мадам молчала, сидя на диване с абсолютно прямой спиной. Я тоже старался не смотреть на нее. Она внушала страх, она подчинила нас своей воле, все мы это понимали, но лично я даже не думал о том, чтобы оспорить эту власть. Она была хрупкой и изящной, не то что ее телохранители, но сила, исходившая от нее, подавляла, подминала чужую волю под себя настолько жестко и ощутимо, что никто не смел поднять глаз.

      Внезапно краем глаза я уловил легкое движение, Мадам кивнула или тряхнула головой, и тут же от стены отделилась очередная громадная тень, двери в комнату открылись, один из телохранителей покинул зал. Я не успел задаться вопросами, куда он пошел и зачем, и насколько это может быть опасным для нас, из глубины зала вернулись близнецы, ступая мягко и плавно, как танцоры или как убийцы высшего класса. На этот раз все повернулись к ним, на них смотреть было легче, чем на их хозяйку.

      – Благодарю, – произнесла она, когда один из близнецов вложил в ее руку зеленый бархатный мешочек, перевязанный золотой лентой, тот же темно-зеленый бархат, что и на обивке кресел и на шторах, отметил я.

      Они снова стояли у нее за спиной, и то, как она изящно вытянула руку, не поворачиваясь к ним, точно зная, что всё будет так, как должно быть, как у них было отрепетировано, меня завораживало. Один из близнецов отдал ей мешочек, второй держал в руках еще один из коричневой кожи.

      – Всё готово, Мадам, – слегка наклонившись к ней, произнес тот, что отдал бархатный мешочек.

      – Спасибо, Эрелим.

      Что за имена, успел подумать я, а потом она встала, как змея, готовая к атаке, резко, но пластично. Мешочек она держала перед собой, подхватив одной ладонью под дно. Он был небольшим, примерно 20 см в высоту и 10см в диаметре