Спасти род Романовых. Книга I. Первокурсник. Дмитрий Лим

отец взял тебя на войну, когда была вылазка на восточную часть Дикого поля за лазурным камнем. В стычке с запорожским войском погибла большая часть наемной армии, и твой отец тоже. Ты с группой беженцев смог продержаться до прибытия основного войска.

      – Херово как-то звучит. Что за лазурный камень?

      – Об этом ты узнаешь на занятиях. А насчет легенды – звучит так, как нужно. Никто не сможет проверить ее.

      – А как же остальные выжившие? – улыбнулся я. – С чего ты взял, что их не опросят?

      – Никого не осталось в живых, Алексей. Как ты этого не понял?! – томно ответил Лаврентий. – На самом деле, там был лишь один выживший – это я и хранитель камня. Который, кстати, уже не жилец. Не перенес он пыток.

      Он как-то странно перекрестился и уставился на меня.

      – Ну допустим. Как я оказался в этом теле? Что за метки у меня на руках?

      – Оказался ты… Так, стоп! – Он вскочил со стула, обошел стол и подошел ко мне. – Я ее не смог разглядеть. Покажи-ка мне еще раз.

      Он очень странно побледнел и жестом как бы попросил меня показать ладони.

      Вспоминая слова «трупа», я сначала было спрятал левую руку за спину, но потом все же показал ее. Сейчас, кроме этого самого президента, я никого не знаю. Понятное дело, что нехер доверять всем подряд, но, по крайней мере, этот человек знает о моем существовании, попадании, больше, чем кто-либо другой. И, возможно, сможет вернуть меня.

      Он очень долго и внимательно разглядывал рисунок на ладони, проводя по его контуру указательным пальцем, что-то бормоча себе под нос.

      Наконец, он заговорил:

      – Если честно, – он отпустил мою ладонь и вернулся за свой стол, – Я понятия не имею, что эта метка означает. Никогда не видел ничего подобного. Даже у казаков… Только лишь… Не, – он перекрестился, – Быть не может…

      – Так, и?

      – Если кратко, то все об метках расскажут на занятиях.

      – А более кратко и сейчас можно? – полюбопытствовал. – А то получается, я ничего не знаю о своей сущности, если ее так можно назвать, кроме легенды о том, откуда я. Как-то странно, не находите?

      Он улыбнулся.

      – То есть ты свыкнулся со своим пребыванием «вне дома»?

      – Ну как бы по-дебильному это все ни звучало, повода сомневаться в ваших словах, пока что нет. Я довольно быстро абстрагируюсь к условиям и к различным ситуациям, все же я воин. А не дешевка на рынке рабов.

      – Любопытное сравнение. Тебя не смущает, что ты понимаешь язык, на котором я говорю?

      Это был слишком странный вопрос.

      – На каком это языке?

      Вместо ответа Лаврентий достал откуда-то из-под стола небольшую книжку, и протянул ее мне.

      – «Книга мирозрения, или Мнение о небесных глобусах и их украшениях»? – удивленно прочитал вслух. – Что за хреномуть?

      – Приписку внизу прочитал?

      – Российская Империя, одна тысяча семьсот двадцать… Что?

      – Твой язык – русский, как и почему ты на нем разговариваешь? Я не знаю. Однако, думаю, ты теперь понимаешь, где находишься.

      – Ага, читать умею, не дурак, – буркнул