Настенька. Элина Лунева

сказала третья, боязливо передёрнув плечами и, выудив пальцем из воды светлый комочек воска, принялась вертеть его в руках.

      Я с каким-то сумасшедшим весельем смотрела на всё происходящее.

      – Что они делают? – шепотом спросила я у Матрёны, которая проверяла на печи своих спящих детишек.

      – Как что? Гадают на суженого конечно, – как само собой разумеющееся ответила мне подруга, – Давай, и ты попробуй, – подтолкнула меня женщина к склонённым над столом девушкам.

      – На, Настенька, твой черёд, – проговорила Дарья, вручая мне зажженную свечу.

      – Я не знаю, что делать, – растеряно проговорила я, склоняясь над лоханью с водой.

      – Надо просто пожелать увидеть своего суженого, – проговорила девушка, направляя мою руку, чтобы я вылила оплавившийся воск в воду.

      Пламя свечи подёрнулось и зашипело, воск оплавился чёрным нагаром и упал странной трёхлапой каракулей в воду.

      – Эх, воск потемнел, примета плохая, – испуганно прошептал кто-то.

      А я же не могла оторвать от этой замысловатой потемневшей кляксы своего взгляда.

      – Кого ты загадала, Настенька? – испуганно спросила меня Варвара.

      – Возлюбленного, – коротко ответила я и вновь вгляделась в чёрный застывший воск.

      – И что видишь? – настороженно спросила меня Варя, – Что-нибудь мерещится? Какой он?

      Я нагнулась ниже и прищурилась. И вдруг перед глазами всё поплыло, а перед моим взором совершенно неожиданно показались тёплые светло-карие глаза в обрамлении тёмных густых бровей. Затем внезапно картинка смазалась, и вдруг на меня смотрели уже глаза цвета стали, глубокого насыщенного серого цвета. Но и они вдруг исчезли, а на смену им появились ярко-голубые.

      На последнем видении я испуганно отшатнулась от стола, часто заморгав и развеивая стоявшую перед глазами картинку.

      – Бред какой-то, глупости всё это, – раздражённо произнесла я, а потом нарочито весёлым голосом спросила у девушек, – Неужели вы во всё это верите?

      – Конечно, – мечтательно улыбнулась Дарья, а все остальные робко закивали в знак согласия.

      Я ещё раз встряхнула головой, окончательно избавившись от нахлынувшего на меня наваждения, и с легкой улыбкой произнесла:

      – Ерунда всё это, сказки.

      А потом, поддавшись какому-то наитию, вспомнив знаменитый стих Жуковского, я заговорила нараспев:

      Раз в крещенский вечерок

      Девушки гадали:

      За ворота башмачок,

      Сняв с ноги, бросали;

      Снег пололи; под окном

      Слушали; кормили

      Счетным курицу зерном;

      Ярый воск топили;

      В чашу с чистою водой

      Клали перстень золотой,

      Серьги изумрудны;

      Расстилали белый плат

      И над чашей пели в лад

      Песенки подблюдны…

      Вот в светлице стол накрыт

      Белой пеленою;

      И на том