Нюрнбергский эпилог. Аркадий Иосифович Полторак

правде говоря, Редер тоже не отличался лояльностью к своим «коллегам». В Нюрнберге он был рад вспомнить все, что давало возможность измазать грязью Германа Геринга. Как-никак, а такие показания в какой-то мере реабилитировали неудачи самого Редера в ходе морской войны. Но в общем-то высказывания гросс-адмирала в отношении Геринга логично вписывались в портрет первого карьериста третьего рейха.

      Сообщив следствию конкретные факты, Редер заключает, что только на одних достаточно для привлечения бывшего главнокомандующего ВВС к суду, «так как он по причинам престижного порядка вредил делу ведения морской войны».

      Гросс-адмирал Дениц со своей стороны добавляет, что он тоже неоднократно становился жертвой тактики Геринга – «первым докладывать Гитлеру ошибки и промахи других видов вооруженных сил и при этом выставлять их командование в неприглядном виде». Этим способом нацист № 2 стремился отвлечь фюрера от многочисленных провалов и ошибок люфтваффе, количество и масштабы которых возрастали по мере того, как война шла к концу.

      Один такой случай Дениц живописал особенно колоритно. Как-то Геринг обрушился на командование военно-морского флота за то, что германские торпедные катера понесли большие потери при налете английских бомбардировщиков. Причина, по Герингу, заключалась в плохой маскировке и недостаточной рассредоточении. Услышав такое, Дениц рассвирепел:

      – Я не советовал бы вам, господин рейхсмаршал, критиковать действия флота. Займитесь-ка лучше своей авиацией:

      там для вас найдется достаточно дел…

      По свидетельству гросс-адмирала, после такого его заявления в кабинете фюрера воцарилась мертвая тишина. Нарушил ее лишь сам Гитлер, приказав очередному офицеру продолжать доклад. А когда кончилось совещание, фюрер демонстративно пригласил Деница остаться на завтрак, с Герингом же попрощался, пожав ему руку.

      Наглый в сознании своей силы и трусливый в иных обстоятельствах, Геринг сразу же почувствовал, что канат стал перетягивать в свою сторону Дениц. Пренебрегая оскорблением, которое нанес ему гросс-адмирал, он сделал соответствующие выводы и в дальнейшем, как свидетельствует Дениц, уже не отваживался вторгаться в сферу деятельности командования военно-морского флота.

      – По всему было видно, что он собирался окончательно помириться со мной. И действительно, через несколько дней он прислал мне, к моему удивлению, летную эмблему, выложенную бриллиантами. Я же не в состоянии был ответить ему аналогичным жестом…

      Геринг сидит рядом с Рудольфом Гессом и чаще всего обращается к нему. Беседы эти носят характер монолога: Геринг что-то убежденно говорит, активно жестикулируя, а Гесс только обводит зал суда мутным взглядом.

      Одет Гесс в серый костюм. Редкие черные волосы, на которых не заметна седина, зачесаны наверх. Скуластое лицо, большие торчащие уши. Под густыми черными бровями два глубоких провала. Оттуда, из глубины,