Опасная беременность. Девочка Басманова. Виктория Вишневская

до ужаса опасный мужчина надавливает на мою губу. И неожиданно проникает своим пальцем в рот.

      – Плевать, – от холода карих глаз по позвоночнику проходят молнии. – Ты была в машине. Теперь отрабатывай.

      Застываю. Всё. Он меня не отпустит. Зря я тут горланю, прошу его о милости. Ему всё равно. Он – насильник. Такой же мудак, как и тот водитель.

      Злость берёт.

      И я не замечаю, как клацаю зубами ему по пальцу, зажмуриваясь. Так сильно, отчаянно, что не рассчитываю силы. Металлический привкус во рту быстро даёт о себе знать.

      Раздаётся утробное рычание, от которого я подпрыгиваю на месте, распахиваю глаза. Вижу этот дьявольский взгляд. Беснующиеся глаза. А в них – жажда убивать.

      Застываю и тут же начинаю вырываться. Мужчина зло рычит, хватает меня за юбку, которую буквально разрывает. Молния трещит. Собачка, судя по звуку, отлетает на пол, звякает о глянцевую плитку.

      Нет-нет-нет!

      – Ещё церемониться с тобой, блядь.

      Это он МЕНЯ так назвал?..

      Я бы укусила ему второй палец. Но понимаю, что только сильнее разозлю его. Поэтому чуть не плачу и кричу:

      – Не трогайте меня, пожалуйста, я девственница!

      Не верю в то, что говорю. С испуга, на панике, хватаясь за последнюю ниточку надежду. Я ведь кричать буду, отбиваться! И ему никакого удовольствия!

      Дура… Он же сказал, что так будет ещё интереснее…

      Сжимаюсь вся, понимая, что натворила. А вдруг его это только заводит?

      Бабушка говорила, что у богатеньких свои причуды. И девственниц они вскрывать любят… Говорила мне, что по приезде в столицу мне, невинной овечке, запудрят мозги. Поимеют, а потом бросят. Это в лучшем случае. В худшем… выкинут в канаву.

      Боже, что я наделала…

      Он останавливается. На удивление – останавливается! А я чувствую, как с моих бёдер соскальзывает плиссированная юбка. Соприкасается с полом.

      Смотрю на мужчину, сдерживая рвущиеся наружу слёзы.

      Взгляд его – внизу. Чуть ниже моего живота, где… трусики мои.

      Неужели его эта новость только возбудила?

      Только не это!

      Вспоминаю, какие на мне сегодня трусы, и краснею.

      Розовые в чёрный горошек. И с таким же милым бантиком на краешке.

      Нет, я, конечно, люблю красивое бельё, но надевать его в дорогу нецелесообразно! То кружево в попу воткнётся, то натрёт на сгибе бедра… А тут простые, удобные. И почему-то мне стыдно за них именно в этот момент.

      – Дьявол, – ругается, и тут же после этого слова летит отборный мат. Отпрянув от меня, разворачивается и куда-то уходит.

      Вместо того, чтобы в припадках собираться и бежать из квартиры, где дежурит охранник, стою и пытаюсь прекратить надрывно плакать. Слёз вроде бы и нет, но… Страшно до безумия.

      Мужчина возвращается быстро. Не успеваю даже опомниться. И я опять напрягаюсь и натягиваюсь, как струна на гитаре.

      Падает на диван с какой-то красной коробкой. На аптечку похожа.

      – Сюда иди, – грозно и с каким-то наездом кидает мне. И воспротивиться не могу. В одних колготках, трусах и футболке семеню