Три мушкетера. Александр Дюма

жестокости, – а между тем он мешает мне. Где он сейчас?

      – В комнате моей жены, во втором этаже. Ему делают перевязку.

      – Вещи и сумка при нем? Он не снял камзола?

      – И камзол и сумка остались внизу, на кухне. Но раз этот юный сумасброд вам мешает…

      – Разумеется, мешает. Он создает в вашей гостинице суматоху, которая беспокоит порядочных людей… Отправляйтесь к себе, приготовьте мне счет и предупредите моего слугу.

      – Как? Ваше сиятельство уже покидает нас?

      – Это было вам известно и раньше. Я ведь приказал вам оседлать мою лошадь. Разве мое распоряжение не исполнено?

      – Исполнено. Ваше сиятельство может убедиться – лошадь оседлана и стоит у ворот.

      – Хорошо, тогда сделайте, как я сказал.

      «Вот так штука! – подумал хозяин. – Уж не испугался ли он мальчишки?»

      Но повелительный взгляд незнакомца остановил поток его мыслей. Он подобострастно поклонился и вышел.

      «Только бы этот проходимец не увидел миледи, – думал незнакомец. – Она скоро должна проехать. Она даже запаздывает. Лучше всего мне будет верхом выехать ей навстречу… Если б только я мог узнать, что написано в этом письме, адресованном де Тревилю!..»

      И незнакомец, продолжая шептать что-то про себя, направился в кухню.

      Трактирщик между тем, не сомневаясь в том, что именно присутствие молодого человека заставляет незнакомца покинуть его гостиницу, поднялся в комнату жены. Д’Артаньян уже вполне пришел в себя. Намекнув на то, что полиция может к нему придраться, так как он затеял ссору со знатным вельможей, – а в том, что незнакомец – знатный вельможа, трактирщик не сомневался, – хозяин постарался уговорить д’Артаньяна, несмотря на слабость, подняться и двинуться в путь. Д’Артаньян, еще полуоглушенный, без камзола, с головой, обвязанной полотенцем, встал и, тихонько подталкиваемый хозяином, начал спускаться с лестницы. Но первым, кого он увидел, переступив порог кухни и случайно бросив взгляд в окно, был его обидчик, который спокойно беседовал с кем-то, стоя у подножки дорожной кареты, запряженной парой крупных нормандских коней.

      Его собеседница, голова которой виднелась в рамке окна кареты, была молодая женщина лет двадцати – двадцати двух. Мы уже упоминали о том, с какой быстротой д’Артаньян схватывал все особенности человеческого лица. Он увидел, что дама была молода и красива. И эта красота тем сильнее поразила его, что она была совершенно необычна для Южной Франции, где д’Артаньян жил до сих пор. Это была бледная белокурая женщина с длинными локонами, спускавшимися до самых плеч, с голубыми томными глазами, с розовыми губками и белыми, словно алебастр, руками. Она о чем-то оживленно беседовала с незнакомцем.

      – Итак, его высокопреосвященство приказывает мне… – говорила дама.

      – …немедленно вернуться в Англию и оттуда сразу же прислать сообщение, если герцог покинет Лондон.

      – А остальные распоряжения?

      – Вы найдете их в этом ларце, который вскроете только по ту сторону Ла-Манша.

      – Прекрасно.