Три мушкетера. Александр Дюма

ли вы отрицать, что ваши три проклятых мушкетера, эти Атос, Портос и Арамис, вместе с этим беарнским молодцом как бешеные накинулись на несчастного Бернажу и отделали его так, что он сейчас, верно, уж близок к последнему издыханию? Не станете ли вы отрицать, что они вслед за этим осадили дом герцога де Ла Тремуля и собирались поджечь его, пусть в дни войны, это было бы не так уж плохо, ибо дом этот – настоящее гнездо гугенотов, но в мирное время это могло бы послужить крайне дурным примером для других. Так вот, скажите: не собираетесь ли вы все это отрицать?

      – И кто же рассказал вашему величеству эту сказку? – все так же сдержанно произнес де Тревиль.

      – Кто рассказал, сударь? Кто же, как не тот, кто бодрствует, когда я сплю, кто трудится, когда я забавляюсь, кто правит всеми делами внутри страны и за ее пределами – во Франции и в Европе?

      – Его величество, по всей вероятности, подразумевает господа бога, – произнес де Тревиль, – ибо в моих глазах только бог может стоять так высоко над вашим величеством.

      – Нет, сударь, я имею в виду опору королевства, моего единственного слугу, единственного друга – господина кардинала.

      – Господин кардинал – это еще не его святейшество.

      – Что вы хотите сказать, сударь?

      – Что непогрешим лишь один папа и что эта непогрешимость не распространяется на кардиналов.

      – Вы хотите сказать, что он обманывает, что он предает меня? Следовательно, вы обвиняете его? Ну, скажите прямо, признайтесь, что вы обвиняете его!

      – Нет, ваше величество. Но я говорю, что сам он обманут. Я говорю, что ему сообщили ложные сведения. Я говорю, что он поспешил обвинить мушкетеров вашего величества, к которым он несправедлив, и что черпал он сведения из дурных источников.

      – Обвинение исходит от господина де Ла Тремуля, от самого герцога.

      – Я мог бы ответить, ваше величество, что герцог слишком близко принимает к сердцу это дело, чтобы можно было положиться на его беспристрастие. Но я далек от этого, ваше величество. Я знаю герцога как благородного и честного человека и готов положиться на его слова, но только при одном условии…

      – При каком условии?

      – Я хотел бы, чтобы ваше величество призвали его к себе и допросили, но допросили бы сами, с глазу на глаз, без свидетелей, и чтобы я был принят вашим величеством сразу же после ухода герцога.

      – Вот как! – произнес король. – И вы полностью положитесь на то, что скажет господин де Ла Тремуль?

      – Да, ваше величество.

      – И вы подчинитесь его суждению?

      – Да.

      – И согласитесь на любое удовлетворение, которого он потребует?

      – Да, ваше величество.

      – Ла Шене! – крикнул король. – Ла Шене!

      Доверенный камердинер Людовика ХIII, всегда дежуривший у дверей, вошел в комнату.

      – Ла Шене, – сказал король, – пусть сию же минуту отправятся за господином де Ла Тремулем. Мне нужно сегодня же вечером поговорить с ним.

      – Ваше величество даст мне слово,