Застывшие Идолы. Том I. Вера Уноса. Первое Яростное слово. Роман Анварович Урманов

знаете на что потратить жизнь кроме мольбы о лучшем бытие. И сразу же отвечу я вам: Обмануты вы – собою же, не ваша эта жизнь – вечно поклоняться чужому, не ваша эта жизнь – придаваться греху страшнее любого – верить чужому.

      И голова этого глупца должна быть срезана со страниц истории. – Ягер крепко сжал свою золотую голову и смял её до неузнаваемости, презренно отбрасывая к воротам храма. Кузнец смотрел на кусок золота с печалью и неким разочарованием.

      – Эх… Так долго над твоей мордой работал, а ты просто взял и смял мои труды. Я, между прочим, палец очень сильно обжёг, пришлось отрезать…

      – Виноват. Забери, да продай за тяжелую мошну. Купи сыну одежду, новые инструменты, перчатки, в конце концов, по мозолям на ладонях вижу, что без них работаешь.

      – В чём твоя вина? Мне заплатили, я выполнил, просто стало обидно смотреть на то, как все труды стали – бесполезным куском золота.

      – А были ли они чем – то другим до моего авторского вмешательства?

      – Ха! Ловко ты это придумал… А что до этой… Неурядицы. Весьма тебе благодарен, простому люду нельзя убивать тех, кто этого заслуживает. Казнь жреца в нашей деревушке, как же быстро дело набирает обороты! Сначала возвращается маньяк из самых жутких и кровавых историй, потом старик Гор получает по заслугам, а сейчас я пью вино на пару с тем самым маньяком, день становится куда страннее.

      – Заслугой жреца может быть только одна вещь – чистота его веры. Одно маленькое пятно и нет веры – есть только ложь.

      Глава III.

      Тихо у колонны плакала служанка, держа уже холодную руку убитого жреца. Ей вспоминалось, как её только привели в собор, будучи ещё совсем маленькой, старик уже тогда запрягал её работой, словно матёрого буйвола. Она мыла полы, стирала одежду, смотрела за собором и ухаживала за своим единственным родственником. Тот не оценил старания и часто бил её, рассказывая перед этим как важна семья.

      Ягер отвлёкся от тёплого разговора с кузнецом и захотел помочь хотя бы словами. Подойдя к ней, он с кислым лицом оттолкнул труп ногой и сел напротив неё.

      – И что же ты рыдаешь, дитя моё? – Спросил Ягер – Не уж, то смерть грязного человека заставила тебя плакать?

      – Вы убили мою последнюю семью… Как можно было лишить меня семьи? Это же самое дорогое, что есть в жизни…

      – Ты уверена?

      – Уверена. Так было всю жизнь. Так будет и после.

      – Да врёт она вам! Всё врёт и врёт! Старый карачун насиловал её и рассказывал что он – все, что у неё есть – кричала из испуганной толпы старая бабка.

      Ягер посмотрел на зажатую девчонку и наклонившись к уху, тихо прошептал:

      – Это правда?…

      Служанка боязливо покивала головой. И тогда, меж чешуек Ягера начал проходит свет красного цвета, свечение дошло до его руки, после чего он приложил её к раздавленной голове. Свершилось чудо! Она полностью восстановилась, как и пропало его косоглазие.

      Старец поднял голову и при виде собственной лужи крови, в страхе отбежал к алтарю, молясь Уносу и обезглавленному