Новые мальчики. Наталия Алексеева

одна была уже занята какой-то рыжеволосой девчонкой. Первый взгляд на огонь ее волос больно царапнул сердце – точь-в-точь Ленкина шевелюра, буйная и непокорная. Но две толстые косы, спускающиеся на грудь, аккуратные бежевые брючки и светло—зеленая кофточка, застегнутая на все пуговицы, выдавали в ней послушную мамину дочку. Ленка такой не была, иначе вряд ли поступила бы так, как поступила!

      – Привет, – бросила ей Галя с видом человека бывалого, вернувшегося домой после длительной отлучки.

      – Я буду спать тут, – Наташа указала на койку у самого окна.

      – Можно я рядом? – Галя просительно заглянула ей в глаза.

      Наташа милостиво махнула рукой и снова перевела взгляд соседку.

      Рыженькая потупилась и продолжила застилать постельное белье. Наблюдая за ней, Наташа завалилась на свою кровать. А одеяло в руках у рыжей никак не хотело расправляться. Оно норовило свернуться в трубку, скрутиться в комок или уползти зловредной змеюкой. Смотреть на это было невыносимо – будто Ленка рядом, мучается, а она – Наташа – равнодушно наблюдает за ней.

      – Какая— то ты безрукая! – наконец проворчала Наташа и вскочила с кровати.

      Рыженькая испуганно сжалась.

      – Так и быть, помогу, – взявшись за углы пододеяльника, Наташа скомандовала: – Хватайся там!

      Они потрясли одеяло и, ровно заправленное, положили на кровать.

      – Впервые в лагере? – спросила Наташа, с ног до головы разглядывая хрупкую фигурку.

      – Да, – тихо ответила рыженькая.

      Наташа оглянулась на Галю, которая уже справилась со своей постелью, и крикнула:

      – Галка! Мою заправь!

      – Но…

      – А у меня маникюр! – оборвала Наташа и снова повернулась к соседке:

      – Значит, впервые и одним колхозом жить будешь?

      – Да, – кивнула рыженькая. – Бабушка в том году умерла, а я всегда у нее лето проводила.

      – Как зовут?

      – Елизавета Андреевна, – чуть слышно прошептала девчонка.

      – Чего—о?! Тебя как зовут, спрашиваю!

      – Анюта, то есть Аня, – поправилась та, и ее миловидное веснушчатое личико порозовело от смущения.

      – Держись меня, Анюта, – посоветовала Наташа. – Тогда не пропадешь!

      Не удостоив Галю благодарностью за работу, Наташа снова плюхнулась поверх синего с коричневой полосой шерстяного одеяла, которое заменяло покрывало. Она сцепила руки на затылке и рассматривала все, куда дотягивался ленивый взгляд: потолок, простые светлые занавески на окошке, узкий деревянный подоконник – простой интерьер загородного домишки.

      – Галка, смотри, на что похоже? – Наташа указала на облупившийся кусок краски на потолке.

      Перед началом сезона потолок был тщательно покрашен, но контуры прежних повреждений проступали сквозь свежую штукатурку.

      – На сердце, – сказала Галя, перестав на секунду копошиться в своей сумке.

      – А по-моему, на задницу. На большую жизненную задницу, – философски изрекла Наташа и ткнула кулаком под