Сто поцелуев. Сборник. Марк Шувалов

бедный Йорик спит не первый век,

      любви и счастья просим у судьбы,

      не прекращая свой безумный бег,

      не думая, что завтра солнца свет

      померкнуть может раз и навсегда,

      ведь нам с тобой никто не даст ответ,

      нас радость ожидает иль беда.

      Поэтому ценю я каждый вдох

      и каждый поцелуй любви своей,

      я не ослеп как Йорик, не оглох,

      и буду каждый день петь песни ей.

      Я буду на руках ее носить,

      кружить на солнце или под дождём,

      пока я жив, пока она вблизи,

      пока от счастья мы друг к другу льнём.

      08.10.2022

      18. Ресницы

      Ты так нежна, свои пионовые губы под поцелуи подставляешь мне,

      и сердце безнадёжно плавится и любит тебя. Как часто видел я во сне

      твоё прекраснейшее, словно лотос, тело, его как на закланье отдаёшь

      и всю себя так целомудренно на белом, что сладострастная снедает дрожь

      меня. Безумные желанья как цунами сметут легко преграды на пути,

      ведь всё сейчас происходящее меж нами так жаждало скорей произойти.

      Я вижу очень близко длинные ресницы, они подрагивают в такт моим

      движениям и ритму, словно крылья птицы, несущей наслажденье нам двоим.

      10.10.2022

      19. Импрессионист

      Когда ты после просьбы на меня глядишь,

      могу ли отказать тебе хоть в чём-то?

      Умеем мы летать с тобою выше крыш,

      и собирать мечты свои без счёта.

      За что ты в этом вечном мире мне дана,

      какие подвиги свершил, не знаю?

      В глазах твоих без дна таится глубина,

      она, не сомневаюсь, внеземная.

      Парим над городом с тобой как облака,

      беседы обо всём текут рекою.

      И чтоб ты вдруг не улетела, так легка,

      держу твое крыло своей рукою.

      Прильни к моей груди, прозрачный вечер чист,

      все звуки растворились где-то ниже,

      дыхание твоё как импрессионист

      рисую и его почти что вижу.

      21.10.2022

      20. О счастье

      О счастье очень трудно говорить, оно ежеминутно, ежечасно,

      с трудами от зари и до зари, с любовным шёпотом в ночи бессвязным,

      с объятиями чутких тонких рук и нежным серебристым женским смехом,

      с её желаньем продолжать игру, ответом ей моим послушным эхом,

      с готовностью во всем ей потакать, капризы исполнять её без счёта

      и млеть от перламутра ноготка ее любого, до последней йоты

      пытаться всё в глазах ее понять, себя почти при этом забывая,

      не различая ночи, утра, дня, и ею быть наполненным до края.

      Вокруг неё всё кружится, цветёт, всё движется, меняется, взрастает.

      В её близи любой растает лёд, проблема разрешится с ней любая.

      Как можно быть безудержно живой, беспечной и рассудочной при этом,

      быть лесом или шёлковой травой, вопросом вечным и на всё ответом?

      О счастье очень трудно говорить, особенно, когда оно такое,

      когда