Ледоколы, события, люди. Книга 7. Владимир Ильич Хардиков

его дальнейшую судьбу, хотя ничего подобного в голову не приходило.

      На новом ледоколе шла интенсивная учеба по изучению всего сложного хозяйства судна экипажем ледобоя, составлялись необходимые, обязательные, согласно нормативным требованиям, инструкции и таблицы, как и многое другое, без чего судно обойтись не может, по мнению многочисленных проверяющих, представляющих собой непоколебимый, быстро растущий бюрократический столп, словно пещерный сталагмит.

      Проскочив почти свободное ото льда Карское море до архипелага Северная Земля, атомоход зашел в пролив Шокальского между островами Октябрьской Революции и Большевик (у нас даже не известные никому острова привязаны к революции), где еще держался трехметровый припай, и трое суток штурмовал казавшиеся непреодолимыми ровные ледовые поля, так что осколки льда летели во все стороны, вспыхивая на солнце алмазными россыпями. Вдоволь натешившись и познав свои ледобойные возможности, «Арктика» последовала дальше, а за ней, как привязанный, «Адмирал Макаров». Лед на подходе к проливу Вилькицкого, соединяющего Карское и море Лаптевых, между полуостровом Таймыр и архипелагом Северная Земля, как и в самом проливе, которым впервые прошел знаменитый шведский полярник Адольф Эрик Норденшельд в 1878 году, был проходим для атомохода с его семидесяти пяти тысяче сильным ядерным двигателем, исключая некоторые многометровые барьеры, когда нужно было бить несколькими попеременными ударами. Для «Макарова» самостоятельное форсирование пролива, вероятно, возможно было бы лишь с переменными ударами на всем его сто тридцатикилометровом протяжении, все-таки тридцать шесть тысяч лошадей уступают семидесяти пяти. В ледовом канале, оставляемом атомоходом, его дизель-электрическому собрату приходилось использовать полную мощность, дабы не отстать.

      Назвать это лишь движением за ним, как за лидером – значит ничего не сказать: из-под корпуса атомохода выворачивались самые настоящие громадные глыбы хорошо отфрезерованного синеватого льда, свидетельствовавшие о его бронебойной прочности, и даже самых продвинутых атеистов при взгляде на беснующуюся стихию, вызванную мощью «Арктики» и ее винтов, так и подмывало произнести молитву с обязательными словами: «Господи, спаси и сохрани!» Экипаж напоминал кающихся на Храмовой горе грешников, чувство общей опасности, хотя она являлась всего лишь кажущейся, сблизило всех, но легче от этого не становилось. Быстрая езда на грузовике по ухабистой проселочной дороге и близко не сравнима с неимоверными по силе нерегулярными ударами и толчками, от которых валило с ног, за что бы ты ни держался, отрывало стационарные стулья и кресла вместе с креплениями. О том, что творилось в каютах, рассказать невозможно, разве что представить картину после бомбежки бомбами большой мощности. Остается лишь удивляться, как судовым кокам удавалось приготовить пищу, которую невозможно