Река Великая. Максим Николаев

проценты заплатишь. Упущенная выгода, могли бы деньги на вкладе держать – так Надька ей объясняла.

      За окном смеркалось. Двойняшки в одинаковых китайских комбинезончиках, из которых вырастут не сегодня-завтра, возились в рыхлом сером снегу на дворе. Алена высунулась в форточку:

      – Вов! Алис!

      Дети дружно задрали головы.

      – Домой дуйте! Синие уже оба!

      Она пошла к печи подложить дров, потом вернулась на диван и снова уставилась в экран с рябью, где уже появилось крупным планом лицо красивого актера, игравшего Григория Мелехова. Только из-за него глядела она сериал «Тихий Дон» во второй раз. На другом канале шел футбол, который теперь, когда Юрка пропал, Алена не могла смотреть без слез, хотя и при Юрке-то, надо сказать, не любила.

      Он, конечно, сам разбаловал Златку: то шоколада с города привезет, то заграничных цукатов. Это в его детстве магазинных сластей в селении не водилось: ребятня мед ела, да еще старухи лепили конфеты из тли. Молодежь морщится, но не зря и муравьи тлю доят, и пчелы молочко тлиное вместе с нектаром для меда своего собирают. И сладенько, и сытно, и, главное что, никакой химии.

      – Дай шоколадку!

      – Откуда я тебе ее возьму?!

      – Я в сундуке видела! – Злата с вызовом глядела в лицо Святовиту, на котором после недавней ночной стычки с пьяницей выделялся нос, распухший и синий, как спелая слива.

      – Пока уху не съешь, не будет шоколада.

      – Не хочу уху!

      С притворно грозным видом Святовит занес кулак:

      – Ешь!

      – Не буду!

      Он двинул кулаком по столу и случайно задел и отправил на пол миску с ухой. Спасибо, не на штаны!

      Девочка прыснула со смеху. Любава, которая до сих пор с улыбкой наблюдала за ссорой, поспешила на кухню, неся перед собой беременный живот.

      – Как придет в следующий раз отец Власий, отдам тебя ему! Пусть пьяницы разносолами тебя потчуют! Хочешь с пьяницами жить?

      Любава с тряпкой и тазом полезла под стол. Старейшина, чтоб не мешать ей, подобрал ноги под скамью. Злата продолжала смеяться:

      – Хочу!

      – Вот и пойдешь. А мамка твоя, заместо тебя, нам мальца родит. Глядишь, не такой нехочуха будет.

      Время шло. Любава не вылезала. Святовит, кряхтя, нагнулся под стол:

      – Что ты там возишься?

      Любава, стоявшая на коленях в полумраке, сама не могла разобраться, что происходит. Несколько раз она выжала тряпку в таз, но лужа вокруг нее только росла. Юбка насквозь промокла.

      Следом за мужем вниз свесилась Умила и сразу всё поняла:

      – Воды отошли!

      Вдвоем они забрались под стол, подняли под руки и отвели к семейной кровати роженицу, которая норовила провалиться в обморок. Сын Богуслав молча закончил есть и пошел растапливать баню.

      Святовит дождался, когда пройдут первые схватки, принес валенки из сеней и напялил их на выставленные с постели ноги Любавы.

      – Одна-то доведешь ее? – Беспокоился он. – Может, мне одеться?

      – Сиди, сами управимся!

      Перед выходом Любава обернулась