Город пепла. Кэрри Маклауд

юблю наблюдать, как где-то вдалеке, у острых горных вершин, сверкают молнии, пока за окном льёт проливной дождь. Воздух становится морозным, леденит нутро.

      С губ срывается судорожный вздох – над домом кружит оглушительно каркающая стая воронов. Эти удивительные крылатые создания здесь с самого утра поют свою печальную песнь.

      Оплакивают.

      По телу проходит неприятный холодок, и я поплотнее кутаюсь в тёплую вязаную шаль. От холода она, может, и спасёт, но от тоски, преследующей меня многие годы – увы, нет. Я чувствую, как глаза жгут подступающие горькие слёзы; как они скатываются по щекам и скрываются где-то за воротником платья. Поспешно смахиваю солёную влагу с лица морщинистой рукой и всхлипываю.

      Сегодня памятная дата.

      Сегодня ровно год, как не стало его.

      Моего друга, соратника, любимого мужа.

      Много лет он был моей опорой, верным спутником; тем, кто пожертвовал всем ради моего благополучия. С его уходом весь мир перевернулся с ног на голову, и я уже не могла быть самой собой. Мой мир потускнел, утратил свои краски и прежнее очарование.

      Прошёл ровно год, но я до сих пор вскакиваю посреди ночи от кошмаров и пытаюсь нащупать рядом лежащую руку, ощутить тепло его тела и услышать тихий нежный голос, нашёптывающий успокаивающие слова. Всё надеюсь угодить в его крепкие объятия, ведь в них мне становилось спокойно.

      «Милая Аирэ́лла», – всё повторял он вкрадчиво моё имя с широкой улыбкой на лице.

      Я стала забывать, как звучит его голос. Забывался не только голос, но и черты лица превращались в одну смазанную, неясную кляксу. Как бы я ни пыталась, всё не могла вспомнить, как он выглядел – эта мысль пугала меня, даже ужасала. Больше всего на свете я боялась забыть.

      Поднимаю взгляд к окну, видя, как в небе загораются первые мерцающие звёзды. Уже стемнело.

      Тело мелко подрагивает. Кутаюсь в шаль, и та плотно оборачивает моё тело, окутывая его теплом, пока я медленно, насколько позволяют силы, иду по длинному коридору. Высокие белые стены украшены написанными мною картинами; ярко горят настенные канделябры. Раньше, много лет назад, этот дом казался мне небольшим ― но сейчас, оставшись одной, я осознаю, как он огромен. Коридор кажется бесконечным. В этих стенах прошла почти вся моя жизнь: здесь мы встретили свой покой, нашли своё счастье; здесь же сделали первые шаги наши дети. Много лет вместе прожили, а уж сколько несчастий пережили – на пальцах не сосчитать. О половине я и позабыть успела.

      Ноги приводят меня в просторную светлую комнату – мою спальню. Зажигаю настенные канделябры, развеивая мрак в её углах.

      Воздух тут пропитан ароматом цитрусовых: видимо, моя помощница уже успела сменить постельное бельё.

      Окидываю усталым взглядом помещение. Подмечаю, что пыль с книг надо бы протереть, а творческий беспорядок на рабочем столе пора бы и разобрать. С кончиной моего мужа так и не решилась трогать его бумаги – боялась, что то немногое, что осталось от него, рассыплется в прах, и я останусь ни с чем.

      С губ срывается тяжёлый вздох.

      Беру в руки небрежно раскиданные листы пергамента с криво нацарапанными на них нотами. Улыбаюсь. Мой благоверный как-то пытался научить меня нотной грамоте; терпеливо объяснял, что к чему, однако после многочисленных бесполезных попыток научиться я бросила это дело ― всё равно выходило скверно. Сейчас же моё сердце сжимается будто в тисках; и мысленно я ругаю себя за то, что в те годы не была столь усидчивой, не уделяла больше времени обучению. Теперь лишь остаётся гадать, что за мелодия написана на этом пергаменте.

      Кое-как разбираю бумаги, складывая их в ровную стопку, а затем провожу кончиками пальцев по шкатулке, покоящейся на книжном стеллаже. Морщинистые пальцы аккуратно поддевают крючок, и бархатная крышка шкатулки откидывается. Внутри – нежная диадема с тёмными, мерцающими в свете канделябров драгоценными камнями.

      Я провожу шершавой рукой по очертаниям украшения, задерживаясь прикосновениями на изящных витиеватых узорах из металла. Пальцы натыкаются на неровности, оглаживают их. Пятьдесят лет прошло с того мгновения, как я надевала её в последний раз – мне тогда было двадцать три.

      Тогда весь мир лежал, погребённый в руинах, а шёпот в ночи воссылал к небесам молитвы о победе королевы Аирэллы. Эта война затронула все Пять королевств, как одно павшие перед разрушительной силой врага.

      Он был жесток. Беспощаден. Несокрушим.

      Самые близкие мне люди и я оказались в самом центре завертевшихся событий; бесчисленное количество раз мы были на волосок от смерти. Война сблизила нас; научила, как важно ценить друг друга; и больше всего на свете я боялась потерять их. Мне хорошо помнятся ужасы, что довелось видеть своими глазами; память до сих пор навевает воспоминания об удушающем запахе крови, залившей поле битвы. Этот отвратный запах был повсюду. Я видела смерть, но также я была и её рукой.

      Сколько бы лет ни прошло, эти воспоминания останутся со мной до самой моей кончины. Они – причина моих ночных кошмаров.

      После пережитого ужаса и победы