Его Кара. Лидия Рыжая

вам нужно? – она сверлит его взглядом, удерживая себя от того, чтобы взять эту чертову воду.

      В горле пустыня. Она даже чувствует прохладную свежесть воды в стакане. Только руку протяни…

      – Поговорить, – отвечает он спокойно. – Ты для этого здесь.

      – Дааа? – улыбается она. – Поговорить привели? – Девушка кашляет и добавляет скрипучий ответ. – Поэтому в смирительную рубашку засунули в прошлый раз?

      – В рубашку тебя засунули, потому что ты добровольно идти отказывалась и набросилась на ни в чем неповинную медсестру. Не помнишь? – сверкает мужчина глазами, пододвигаясь на кресле за стол. – Ты повалила несчастную девочку на пол и дубасила ее, когда я не выскочил в коридор на ее крики!

      Пфф. То ли еще будет.

      – Так ты сам виноват. Кто берет таких нежных особ в психушку работать? – усмехается она, переходя на фамильярности так же, как и он, без согласования.

      Вода ее невозможно раздражает. Все время гуляющий по помещению взгляд возвращается к стаканчику.

      Нет! Не брать! В бутылке успокоительное! Она это уже не раз проходила. Все они такие!

      Недолго думая, она сметает его в сторону своей рукой и стаканчик отлетает в стену, вписываясь в нее и растекаясь темным пятном. Брызги летят во все стороны и часть оседает на бумагах на столе Марка. Тот смахивает капли с документа одним движением и возвращает взгляд к пациентке.

      – Легче? – уточняет Марк, буравя ее своими ледяными глазами.

      Его проницательный взгляд следит за ней. Он тут же склоняется к своему блокноту и делает в нем пометки шариковой ручкой.

      На его лице ни тени недовольства или смущения. Только холодное равнодушие.

      – Да! – восклицает она, понимая, что пить стало хотеться еще сильнее.

      Кара становится все более уверенной. Она встает и пересаживается на кресло поблизости и разваливается в нем, закинув ногу на ногу. Уже не кажется бедной, несчастной девочкой.

      Вот к этому он и стремился, чтобы вылезла из своей скорлупы и показалась ему настоящей без всяких масок.

      – Чего на тот свет не терпится? – переходит врач к главному, изучая ее пристальным взглядом. – Откуда такое сильное рвение? Где лезвие взяла?

      На самом деле есть камера в ее палате, которая должна была ответить на все вопросы, но стоило ему попросить необходимую запись, как выяснилось, что система не шибко продвинутая и требуется подождать немного.

      Из первых ничем не подтвержденных предположений, почему она так поступила, было пока только одно: чрезмерная обида на отца за то, что согласовал принудительное лечение. Но оно требовало подтверждения.

      Он силится заметить любую ее реакцию в данный момент, вплоть до мелочей: изменение во взгляде или незначительные действия. Даже, если она поправит волосы или подожмет губы – это все имеет свое значение.

      Она разговорилась. Половина дела сделана. Осталось совсем немного, чтобы добраться до истины – понять причину ее неадекватного поведения.

      Судя по отчету у девушки был сильный шок, который