Кофеварка. Ринат Валиуллин

я научился относиться к деньгам философски. Наблюдать за бывшими все равно что инвестировать в собственную ревность.

      – Жил бы с женой. А чего тебе не жилось спокойно?

      – С Жанной? Жилось до поры до времени, пока не началось все это где-то лет пятнадцать назад, когда она пошла работать в Красный Крест. Не сиделось ей у Христа за пазухой. Она, видите ли, вдруг стала праведницей, ей надоела эта благая жизнь и захотелось какой-то другой благородной, благотворительной. Уехала в Африку спасать детей от болезней. Усыновила там негритенка, – не обращал внимания Глеб на молодого смуглого официанта, который обслуживал их столик. – Ладно один пацан, хрен с ним, но на этом дело не закончилось. Жанна решила спасти всех детей Африки. Она построила там больницу, на мои деньги и деньги моего отца, которые начали туда улетать, как в трубу. В эту же трубу улетели и наши отношения, потому что я не люблю, когда мои деньги тратят без моего ведома черт знает на что. Но это было давно, нет смысла сегодня об этом вспоминать.

      – Мне кажется, при разводе ты потерял еще больше, – заметил детектив.

      – Ты все помнишь. Да, хотели меня развести на половину, благо вовремя подключил толковых адвокатов.

      – Кому-то яхты, модели, острова, другим волонтерство, милосердие, Африка. Представляешь, сколько чернокожих детей могли бы пойти в школу, – нарочито вздохнул сыщик.

      – Школу она там, кстати, тоже успела открыть. Так что не волнуйся, пошли.

      – Золотой человек, – улыбнулся Пинкертон.

      – Ты про меня? – усмехнулся Глеб.

      – Она.

      – А золото-то чье?

      – Ты так и не смог к нему философски подойти? К золоту.

      – Отец – да, я – нет. Он же все мне оставил, когда отошел от дел.

      – Сколько золотых людей вокруг тебя. Может, она тебе просто надоела?

      – Как любая жена. Тебе твоя не надоела?

      – Скорее, я ей.

      – Да, с детективом жить то еще удовольствие. Стоит только подумать, а он уже все знает, все пронюхал.

      – Не волнуйся, жена детектива знает еще больше, – улыбнулся Пинкертон. – Ответь мне еще на один вопрос: почему если олигарх, то обязательно яхта, и чем длиннее, тем лучше?

      – Яхта – это как мериться куями. Понимаешь?

      – А где же фантазия? Неужели больше некуда вложить средства?

      – Есть, конечно. Но ведь нужно еще и показать. Редкие машины, дорогие часы, роскошные дворцы, это все понятно, и этим уже трудно удивить. Вот все и ищут неповторимую, чтобы вложить свой куй.

      – То есть яхты для девочек?

      – Ну конечно, а ты опять про милосердие и Красный Крест?

      – Ну, разве нет желания создать что-то грандиозное, на века, чтобы для всех.

      – Как ни странно, за благотворительность тоже надо платить. Лошадиный труд. Все равно разворуют, наставят палок в колеса, сломают, а ты еще и виноватым останешься.

      – То есть никому это не нужно?

      – То есть создавать я готов, работать надоело. Знаешь, мне недавно сон приснился. Я нищий, стою, побираюсь на обочине какой-то улицы, передо мной пустой стаканчик из-под кофе, на дне монета. Вдруг ко мне снизошел Бог, я не в курсе, что он за мной, жалуюсь