Дело Саввы Морозова. АНОНИМУС

что Нестор Васильевич, как человек прогрессивный, следил за последними открытиями в науке и технике и шел с ними в ногу, чтобы не сказать – опережал. Электрическое освещение, паровое отопление и прочие приметы современного быта появились в его доме едва ли не раньше всех в Санкт-Петербурге. Но помимо вещей общеизвестных, Загорский пользовался и совсем уж удивительными фокусами, смысла которых не мог постигнуть рядовой обыватель. Одним из таких технических фокусов оказалась и самооткрывающаяся дверь – вещь, совершенно непонятная не только любому здравомыслящему человеку, но даже и верному помощнику Загорского Ганцзалину.

      – Зачем? – недоумевал тот, недовольно вышагивая по гостиной, пока статский советник со свойственной ему даже в малых делах тщательностью раскуривал сигару. – Зачем такая дверь? Какой от нее толк?! Тем более когда на вас объявили охоту большевики!

      Китаец до такой степени был возмущен, что даже против своего обыкновения прочитал небольшую лекцию о том, что человечество всю свою историю выискивало самые верные и надежные способы запереть двери, причем так, чтобы никто снаружи открыть их не мог. И вот хозяин при помощи знакомых инженеров и электриков придумывает способ, как открывать дверь без участия человека. К чему тогда, скажите, все эти замки и запоры, которые подарила нам цивилизация, если всякий, кому захочется, сможет открывать двери нараспашку?

      – Не всякий, – хладнокровно отвечал на это Загорский, – далеко не всякий, а только лишь тот, кому будет позволено. Предположим, вся прислуга ушла в церковь, и как раз в этот миг заявился какой-то человек со срочным делом. Он звонит в дверь один раз, второй, третий, из чего я понимаю, что дело у него серьезное и не терпит отлагательств. Я нажимаю специальный рычажок, дверь отпирается сама собой, человек входит внутрь…

      – …убивает хозяев и выносит из дома все ценное! – закончил Ганцзалин.

      Загорский поморщился: его верный помощник уж слишком мрачно смотрит на вещи. Мир состоит не только из бандитов и жуликов – по земле ходят и весьма порядочные люди.

      – Изредка! – уточнил Ганцзалин. – Изредка ходят. Но это не значит, что домой к нам будет ходить только честная публика. Это во-первых. Во-вторых, даже если вся прислуга ушла в церковь, куда пойдет Киршнер?

      Артур Иванович Киршнер был дворецким Загорского, человеком во всех отношениях превосходным, однако лютеранином и, следовательно, православной церкви не посещал.

      – Киршнер такой же человек, как и все. – Вид у статского советника был совершенно невозмутимым. – Он может заболеть, умереть, в конце концов, просто уволиться. И что же, прикажешь в таком случае мне самому спускаться к двери и собственноручно ее открывать?

      Китаец сердито проговорил, что на такой случай у Загорского имеется он, Ганцзалин. Уж он-то как-нибудь спустится к двери, откроет ее и благополучно вытолкает незваного гостя взашей.

      – Именно этого я и боюсь, – кивнул Нестор Васильевич. И, подумав немного, добавил: – А вообще, оставь