Овцы смотрят вверх. Джон Браннер

укрепленными на толстых цепях, сиротливо жались «фиат» и «карманн-чиа».

      – Почти сорок, – пробормотал Остин.

      – То есть ты – Овен?

      – Да, если ты просто хотела пошутить.

      – Не поняла. Что ты хочешь сказать, черт возьми?

      – Да все что угодно. Остинов Трейнов больше двухсот человек.

      – Да, это хорошая шутка!

      Она резко повернулась к нему, словно хотела ударить.

      – Ты что, ничего не понимаешь? – сказала она, с трудом сдерживаясь. – Децимус, – и это ужасно, ужасно! – мертв!

      – Ты хочешь сказать, никто не смог прочитать это в его гороскопе?

      – Нет, ты – не человек! Почему бы тебе не свалить отсюда? Ты же ненавидишь машины!

      И тут же, словно спохватившись, Пег проговорила:

      – Я не то имела в виду. Не уходи.

      Он не двинулся. Молча они сидели несколько минут.

      – Есть какие-нибудь идеи насчет того, кто бы это мог сделать? – спросила наконец Пег.

      – А ты уверена, что это была спланированная акция?

      – Думаю, что да. А разве не так?

      – Вероятнее всего.

      Остин нахмурился, отчего его дугообразные брови сошлись над переносицей и стали похожи на морскую чайку из детского рисунка (когда дети в последний раз рисовали чаек?).

      – Думаю, многие хотели, чтобы он умер, – сказал он наконец. – Ты справлялась в полиции?

      – Я собиралась, но сперва решила найти тебя. Я думала, именно ты должен сообщить обо всем Зене.

      – Я так и сделал. Точнее, я позвонил в коммуну и попросил, чтобы ей все рассказал кто-нибудь из близких.

      – Бедные дети.

      – Им гораздо лучше, чем многим другим, – напомнил ей Остин.

      Что было правдой. Среди трейнитов было заведено: даже если у тебя есть дети, помни о сиротах. Это была их политика, их догмат, их приоритет.

      – Да уж…

      Пег провела усталой ладонью по лицу.

      – Я должна была догадаться, что трачу время попусту, – сказала она. – Теперь я даже не знаю, попала ли эта новость в газеты или на телевидение.

      Она наконец тронулась с места и спросила:

      – Тебе куда?

      – Прямо. Около десяти кварталов.

      И, помолчав, спросил:

      – Боишься потерять работу?

      – Скорее думаю, почему я ее все еще не бросила.

      – А может, лучше оставить все как есть? – проговорил он, поколебавшись несколько мгновений. – Не такая уж плохая мысль.

      – Зачем? Тебе нужны сторонники в СМИ? Здесь и делать ничего не нужно. Благодаря президенту тебя и так все поддерживают, за исключением хозяев.

      – Об этом я не думал. Но ты могла бы… предупреждать меня, если что.

      – Поняла. Твои опасения имеют под собой основания.

      Она притормозила у светофора и сказала:

      – Хорошо. Если получится. И если с работой все будет нормально…

      Она замолчала и, тронувшись с места через несколько мгновений, спросила:

      – И кто теперь займет место Децимуса?

      – Не знаю. Я сейчас ни за что