Ловцы апокалипсиса. Тёмные владыки Абеллона. Элоудж Диливиджин

на летучую мышь. Она подвешена на тонких невидимых для глаз металлических тросах.

      Эффектное бросающее в дрожь появление медленно спускающегося лифта тьмы ещё больше усилил ярко вспыхнувший огонь факелов, стоящих вдоль краёв жуткой плиты. Кровавое пламя в считанные мгновения обрисовало силуэт каменной платформы, выхватив её из окружающей зелёной мглы. Как только это произошло, она стала похожей на вылетевшего из жаркого огня преисподней ночного демона, ещё окутанного его всё испепеляющим пламенем.

      Летучемышевидная плита с каждой секундой становилась ниже. Она уверено спускалась в самый центр Жертвенного зала. В глазах Мракк при виде неё зарезвились радостные дьявольские огоньки. Они разгорались ярче по мере приближения платформы, скользящей в мглистом воздухе, окрашенном в мертвенно-зелёный свет.

      Плита, как только коснулась выложенного зловещими узорами пола, владычица тьмы тигрицей вскочила на неё, таща за собой девушку-жертву, в затравленных голубых глазах которой читается обречённость. Несколько уверенных шагов по спустившемуся сверху колдовскому лифту, и она остановилась в его центре перед каменным троном, поражающим, как и зал, готическим видом.

      На кресле власти пугающей неординарностью выделяется высокая каменная спинка, заканчивающаяся лепестками лотоса. Особенной её делает то, что с поверхности каждого из каменных лепестков в зал смотрит барельеф человеческого черепа. Больше страха добавляет то, что все они по-разному жутко скалят острозаточенные зубы.

      Неимоверно худой зловещий старец восседает на жутком троне. На первый взгляд он без признаков жизни: всем своим видом он похож на сбежавшего из пекла мертвеца. Накинутый на его плечи длиннополый чёрный халат с вышитыми серебряными черепами не в состояние скрыть его иссушенное временем тело, покрытое пергаментной бледно-серой кожей, провисая, очерчивающей каждую косточку скелета. Она настолько стара что, кажется, любое дуновение ветра превратит её в прах

      Феникс, дрожа от предчувствия надвигающейся беды, неотрывно смотрела на жуткого старика, или вернее на обтянутый сухой кожей скелет. Скованная страхом она не в силах была оторвать от живого мертвеца взгляд, будто он примагнитился к нему. На какой-то момент ей даже показалось, что могущественная сила завладела им.

      С ужасом профессор смотрела на скрещённые костлявые руки старца с худыми серыми пальцами, увенчанными длинными ногтями. Она видела, что в них крепко сжат посох. Он вырезан, о чём она не подозревала, из растущего в самых потаённых недрах тьмы чёрного дерева. Гладкие отполированные бока его слегка блестят. На его рукояти в угрожающей позе застыла золотая кобра. Она такой искусной работы, что кажется живой. Если долго смотреть на неё создаётся впечатление того, что рептилия вот-вот бросится в атаку.

      В память девушки, словно фотоснимками впечатывались все подробности обличья того, кто, вызывая шок, сидит на каменном троне. В её архиве уже были воспоминания о его