Мёд с корицей. Владимир Буев

стеной обнесено,

      у входа клен раскинулся, дряхлея,

      посмотрит сторож в темное окно —

      и вспомнит Канта или Галилея.

      Он по ночам, как водится, не спит,

      за ухо треплет рыжего котенка,

      и слушает, как дом – растущий кит —

      поет во сне пронзительно и тонко.

      Он держит пистолет за рукоять,

      ведь он один из сотен миллионов

      постиг искусство – честно охранять

      поющие дома микрорайонов.

      Потухли звезды, ночь умерщвлена.

      Охранник видит: цвета солидола

      плывет над крышей полная луна,

      и выпадает свет из-под подола.

      ВЛАДИМИР БУЕВ

      *

      Он прежде, видно, лекции читал

      То ль в ПТУ, то ль в важном местном вузе.

      Про Канта, правда, вряд ли что-то знал,

      Но что слыхал – так точно! Он не лузер.

      Раз рядом клён, то есть и Галилей.

      Коль клён одрях, без Канта – как без духа.

      А впрочем, в этой стройке нет милей

      Котёнка… после трёпки с рваным ухом.

      Гнетут воспоминания о том,

      Как в местных вузах провели реформу:

      «Философов» отправили гуртом

      Послушать песни строек в униформе.

      Теперь и кит, и котик под рукой.

      И стройку, и страну спасти возможно.

      Вот и Луна – она-то здесь на кой?

      С неё подол «философу» снять сложно.

      И сторож, притомившись сторожить,

      Одновременно думая о Канте,

      Мечтает в этом доме сам пожить,

      Как человек, поддавшись пропаганде.

      Земля зарёй уже навещена —

      Цвет солидола станет ночи пухом.

      И здорово, что ночь умерщвлена,

      А вовсе не котёнок с рваным ухом.

      ГАННА ШЕВЧЕНКО

      *

      Невзрачный район, как помарка,

      побелкой исправлен давно,

      здесь пахнет вином и зажаркой

      от послевоенных домов.

      Здесь ветер гуляет по крышам,

      чуть слышно гудят провода,

      и в каждом строении рыжем

      из крана выходит вода.

      Живут здесь легко и без веры,

      не парятся по мелочам,

      но месседжи в высшие сферы

      пытаются слать по ночам.

      Ночная верхушка поселка

      украшена теплой луной,

      стоит новогодняя елка

      на детской площадке одной.

      Вода здесь выходит из крана

      и в снег превращается, чтоб,

      идущие из ресторана,

      волхвы увидали сугроб,

      площадку, скамейку, качели,

      столбы, ледяное белье,

      звезду на рождественской ели

      и свет непрерывный ее.

      ВЛАДИМИР БУЕВ

      *

      Трущобы окраин рабочих

      навряд ли побелка спасёт.

      Дурманами тут заморочить

      любого способен помёт.

      Романтикой прёт не по-детски

      из каменной щели любой.

      Вот раут готовится светский,

      но сорваны краны с водой.

      Не жизнь, а малина. С чего бы

      Царю челобитные бить?

      Трущобы