Сталинская премия по литературе: культурная политика и эстетический канон сталинизма. Дмитрий Цыганов

не сумеет отойти от «штурмовщины» в вопросе ознакомления с номинированными произведениями, что повлечет закономерные обвинения в субъективности выносимых решений и беспринципности работы секций). Встреча председателя Комитета с заместителем председателя Совнаркома была необходимой, так как множество вопросов, связанных с порядком работы Комитета, попросту не были прояснены. Об этом Немирович-Данченко, предварительно попросив представителей прессы «не печатать того, что мы пока не найдем нужным», сказал в приветственном слове на первом заседании: «Потом от вас посыпались разные вопросы и затем, наконец, удалось с ним (с Вышинским. – Д. Ц.) встретиться. Когда я получил от него ответы и вас известил, тогда можно было начинать»178. И уже затем он сообщил ответы правительства на основные вопросы, касавшиеся организации дальнейшего порядка работы:

      Кандидатуры представляют сами члены Комитета, общественные организации, а не сами авторы. Так, например, поэма, роман – их определяют соответствующие организации. <…> Авторы, которые спросили у нас, куда направлять, были осведомлены именно в этом смысле; т. е. организация просматривает [произведение] и рекомендовать отказывается [решают – рекомендуют они или отклоняют эту кандидатуру].

      С одной стороны, премия за выдающееся произведение; а есть такое выражение – «выбор из них наиболее выдающихся». Разъяснение такое, что выдается не за относительно хорошее, а за .

      <…>

      Премированию подлежат произведения, законченные за время с 1 января по 15‐е октября 1940 года. Те, которые появляются после 15 октября, отходят на 1941 год. На основании этого я просил, чтобы в 1940‐й год входили произведения, уже появившиеся с 15 октября прошлого года, но на это получил совершенно категорический ответ: нет, только с 1 января 1940 года. <…>

      Члены комитета могут рекомендовать произведения, еще не исполненные или еще не выставленные. Тогда Комитет поручает отдельным членам или секции дать окончательное суждение.

      <…> Конечно, необходимо образовать из членов Комитета секции. <…> Первая – по литературе, вторая – по театру и кино, третья – по музыке, четвертая – по изобразительному искусству: архитектуре, скульптуре и живописи.

      <…> Комитет может присуждать данную премию режиссеру или даже актеру, или коллективу.

      <…> Оценка и присуждение премий за работы в области театрального искусства и кинематографии производятся как на основании представленных материалов (пьесы, сценарии, макеты и т. д.), так и на основании имевших место показов кинофильмов и театральных постановок179.

      На вопрос А. Б. Гольденвейзера о том, подлежит ли рассмотрению произведение члена Комитета, выдвинутое им самим, Немирович-Данченко, во многом предопределив не только своеобразное «местничество», «протекторат» в вопросе распределения премий, но и групповую (или даже «клановую») борьбу внутри секций180 (вопрос о которой, наряду со многими другими, был поднят В. С. Кружковым в адресованной Маленкову

178

Стенограмма первого пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 16 сентября 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 3.

179

Там же. Л. 4–10. Слова, помещенные в квадратных скобках, вписаны позднее.

180

О ситуации, сложившейся в секции изобразительного искусства, см.: Johnson O. The Stalin Prize and the Soviet Artist: Status Symbol or Stigma? // The Slavic Review. 2011. Vol. 70. № 4. P. 819–843.