Пандемия любви. Элеонора Акопова

нейтральное русло, позволив мне чувствовать себя в относительной безопасности. Я уже едва дышала, но жевала исправно, и мы продолжали болтать обо всём, кроме того, ради чего якобы сюда и явились, а именно о работе, о чём я благополучно забыла часа этак на два, а теперь вдруг вспомнила и немного задумалась.

      – Так, значит, вам у нас не нравится? – моментально засёк моё настроение Селивёрстов, словно мы и не прерывали разговора на эту тему.

      – Нет, Георгий Алекса… Георгий, я не то хотела сказать.

      – Что же? – подначил он. – Смелее, Марианна, я был бы рад услышать ваше мнение о происходящем. Мне, знаете ли, очень интересно было бы узнать, что происходит в моём офисе, особенно принимая во внимание мои бесконечные длительные отлучки.

      «Не хватало ещё фискалить, чтобы он счёл меня сплетницей!» – в ужасе подумала я, а вслух сказала:

      – Не стоит беспокоиться, Георгий, в вашем офисе всё в порядке. К тому же за это время я не успела вникнуть в происходящее, поэтому мне нечего вам поведать. Полагаю, тут всё дело во мне. Очевидно, это не совсем моя область. Да мне до сих пор толком и не объяснили, в чём будут состоять мои обязанности. Так, перебирала бумажки. Ждали вас, и…

      – И? – подбодрил Селивёрстов.

      – И дождались, – вышла было я на старую дорожку, но вовремя одумалась и продолжила:

      – Повторяю, всё дело во мне. Так что лучше уж вам сразу ввести в курс дела нового сотрудника. Думаю, найти его будет несложно, на такие места куча желающих. Мне очень неловко, у меня совершенно не было намерения подводить вас, но я вынуждена поставить вас в известность, что… одним словом, я собираюсь подать заявление об уходе, – прыгнула я наконец с моста в холодную воду.

      На протяжении всей этой тирады Селивёрстов смотрел на меня очень внимательно, видимо, пытаясь уловить малейшие нюансы моей мимики, которая, должна признать, была достаточно оживленной, затем спросил:

      – Надо понимать, вам предложили что-то более стоящее?

      Я тут же села прямее.

      – Да, в принципе… не то что бы… просто, пожалуй, меня это больше устроит… ближе к дому и вообще… спокойнее… – я почувствовала, что несу несусветную чушь, и опять начала злиться.

      – Что, и платить станут больше, и работа интереснее? – подначивал он.

      – Ну да, так и есть… скорее… по профилю, знаете ли…

      – Вот это уже ближе к делу, – слегка наклонился он в мою сторону. – А то вы, знаете ли, совсем не походите на человека, ищущего работу поближе к дому. Сдаётся мне, что это отнюдь не в вашем характере. Насколько я помню из вашего личного дела, вы вроде бы редактор?

      – Да, – кивнула я, – я привыкла заниматься издательскими вопросами, и мне совсем не близка рекламная отрасль. Попросту говоря, я в ней ничего не понимаю.

      – Скажите, эта машина, на которой вы сегодня уехали с работы… чья она? – вдруг задал он совершенно неожиданный вопрос.

      – Почему вы спрашиваете? – опешила я.

      – Просто потому, что хочу знать. – В его низком баритоне отчётливо зазвучали властные ноты.

      Во мне вдруг запела какая-то непонятная басовая струна,