Подруги-отравительницы. Альфред Дёблин

клуб, где он договорился встретиться с человеком, с которым познакомился на днях. Этим человеком был Бенде, работавший кондуктором на железной дороге. Он тоже привел свою жену Маргариту – Гретхен.

* * *

      Она была на три года старше Элли, ей было двадцать пять. Резкие, грубоватые черты лица, карие глаза, крупная, немного костлявая фигура. Она сидела возле своего мужа, отставного унтер-офицера, крупного детины, этакого здоровяка. Он не был таким угрюмым и дерганым, как Линк, и в отличие от него не увивался вокруг своей жены. Он умел обходиться без этого. Он был бойким и самоуверенным, как человек, который уже прибрал жену к рукам и теперь мог расслабиться. Они были женаты три года. Жена Бенде была более скрытная, чем Элли. Ее нельзя было назвать ни легкомысленной, ни жизнерадостной. Она жила со своей матерью, к которой была очень привязана. Во время войны она обручилась с Бенде. Тогда она была страстно в него влюблена. Еще в сентябре 1917 года она писала своему любезному Вилли на фронт: «О, это блаженство! О, счастье с тобой! Когда же вернешься ко мне, дорогой», – и подписывалась «твоя верная Грета». В мае восемнадцатого они сыграли свадьбу. Затем начались неурядицы. Муж ее ни во что не ставил. Если бы ни мать, она оказалась бы в отчаянном положении.

      Элли как раз приглядывала себе наперсницу. Ей нужно было на кого-то опереться.

      Они разговорились. Пока их мужья пили и отпускали грубые шутки, они присматривались друг к другу. Разглядывали друг друга. Госпожа Бенде заметила, что Элли чем-то опечалена, но первым делом обратила внимание на ее детское личико, изящную фигуру и золотистые кудри. Они решили прогуляться вместе. Обе жили на В***штрассе, она предложила Элли зайти к ней в гости. В квартире Бенде ее встретила мать Маргариты – фрау Шнюрер, радушная пожилая дама с голубыми глазами. В домашней обстановке они быстро нашли общий язык.

      Мать и дочь заметили, что Элли любит у них бывать. А Элли видела, что обе женщины сообща противостоят мужу. Фрау Шнюрер была по-матерински спокойной женщиной, Гретхен принимала Элли очень хорошо, очень тепло. Они недолго присматривались друг к другу, и вскоре почувствовали себя свободно. После этого Элли выложила им все, что у нее накопилось, лихорадочно, порывисто, истосковавшись по людям, готовым ее выслушать и понять. Элли добилась своего: ее пожалели. Ей больше не нужно было ехать в Брауншвейг. Это был настоящий переворот, она почувствовала себя свободной. Она снова стала прежней хорошей Элли. Теперь она не томилась от беспомощности и не кричала, когда муж начинал буянить, и при этом не чувствовала себя ущемленной. Вдруг все предстало перед ней, как в самом начале: это он сам к ней привязался. Это из-за него ей было так плохо, да что там плохо – ужасно. И она отгоняла прочь мучительные воспоминания. Образ Маргариты Бенде, только ее образ стоял у нее перед глазами, когда она возвращалась домой.

      Грета Бенде была странным созданием. Ее томили какие-то смутные, сильные