Миры никшчэра. Алиса Буйских

нет, ты же её не знаешь, – кивнул головой друг.

      Нита разозлился.

      – Если ты не рад мне, и я тебе мешаю, так и скажи.

      Ярве быстро взглянул на него и ещё раз улыбнулся.

      – Это старинное искусство пунктирования – геомантия, оно предсказывает будущее.

      – И что же из него следует? – заинтересовался Арвейнуд.

      – Нас ждёт длинный трудный путь, где будет много печали, но и радость тоже – иногда. У нас впереди много потерь и упущенных возможностей, много ненависти, нетерпимости, жестокости. Большей частью наши усилия будут бесплодны.

      – Ну, это я тебе и без всякого гадания бы сказал, – фыркнул Нита, – долгий путь лёгким не бывает.

      – Но здесь есть ещё кое-что, вот, смотри, в конце

      – «хвост скорпиона». – Ярве показал на пять точек.

      – Это очень злая подвижная фигура. Если она выпадает в раскладе, то всё не так хорошо, как кажется. А тут, как ты видишь, и так хорошего мало. «Хвост скорпиона» останавливает движение к цели. Говорит о том, что всё хорошее пройдёт, что оно недолговечно и скоро иссякнет, что всё заканчивается, осталось недолго. «Хвост скорпиона» – это всегда потери и перемены в худшую сторону, потери того, что нужно, что было привычно, на что всегда рассчитываешь. Говорят: «Он приносит зло с добром, но добро со злом». Это утраты вплоть до смерти. И ещё это предательство.

      – Предательство друзей? – Нита изумился.

      – Ну не врагов же, к врагам обычно претензий не предъявляют, от них никто верности не требует.

      – Ты ещё поэтому ритуал решил провести? Не верил мне? Боялся поверить?

      – Нет, не только, – Ярве замолчал и широким жестом стёр свой загадочный рисунок на песке.

      – Зря я это всё затеял, нельзя идти в бой, глядя назад. А любое предсказание – это взгляд в прошлое. Забудь!

      – Да я-то чего, я вообще ничего. Откуда ты в принципе выкопал это гадание, как-то не похоже на тебя.

      – Моя мать научила меня. В моём роду не было девочек, и она передала мне – самому младшему… а теперь и единственному…

      – Ты никогда не рассказывал о своей матери, почему?

      – Никогда… и, наверное, не расскажу, – Ярве тряхнул головой, точно отгоняя мрачные мысли, – давай больше не будем об этом.

      Неожиданный шорох раздался у них за спиной. Ярве дёрнулся и схватился за рукоять меча. В желтоватом блеске почти полной луны далеко, насколько хватало глаз, раскинулись барханы. Тёмное, как смола, небо, с миллиардами ярчайших крохотных точек, бестрепетно взирало на путников. Вокруг снова царила тишина.

      – Песок остывает ночью, – он снова опустился на рыхлую сыпучую почву. – Скоро будет рассвет, и Сурудхост запоёт свою песнь. Ну а пока нам нужно многое обсудить и решить, что делать дальше. Ты уже пришёл в себя?

      – Подожди. Есть хочу! Как на ноже. С детства так не хотел. Я ведь три дня, пока мы с Шелоной Фарр были у гэмиус, на одной воде просидел, и ту экономил. Всё боялся,