Верни мою дочь. Lola Honey

молчала.

      – Так что цепляет? Передаваемое им чувство бессмертия природы? Бессмертия человека? Бессмертия искусства? – Марк воззрился на меня, но я упорно молчала. Не могла вымолвить и слова.

      Казалось бы выдумай, соври. Да даже скажи правду, поделись. Но мне не хотелось. Это было то мое личное, что я так прятала от него, чтобы он не растоптал последнее, что у меня есть. Я не хотела, чтобы он ковырялся в моей душе.

      – Молчишь.

      Он вдруг встает с кровати и в жутком акте вандализма отрывает страницы, одну за другой. Швыряет их в камин. Я ошарашенно застыла.

      Мне хотелось наброситься на него, располосовать его гладкую спину ногтями, но я по-прежнему не шевелилась. Пялилась на него исподлобья, чувствуя как горят щеки, прямо как страницы моей любимой книги.

      Марк ожидает от меня реакции, следит за моим лицом, а я пытаюсь изо всех сил сдержать себя.

      Он очень зол.

      – Ты знаешь, что Уитмен был против рабства? Тебе он поэтому нравится?

      В его словах была тайная подоплека. Наверное, он намекает на мое положение в доме.

      – Чего ты хочешь? – не выдержала я. Он медленно обернулся, бросив в камин напоследок толстую обложку.

      Этот крохотный томик был подарком моего отца. Но я не доставлю ему удовольствие видеть как это меня задело.

      – Сними халат.

      – Марк, я так устала и…

      – Сними или это сделаю я, – с равнодушием в голосе предупредил он.

      Зажмурив глаза, я делаю то, что так часто представляла в своих мыслях. Я говорю ему нет.

      – Что?

      Он все прекрасно услышал, но специально тянет время, лениво наблюдая за тем, как мои пальцы начинают неистово дрожать.

      – Я не хочу, – отчетливо проговариваю я. Сердце громыхает как ливень по пустому цинковому ведру. Так страшно до чертиков мне давно не было.

      Дура, Вита. Весь план рискует провалиться. Ну чего стоило потерпеть еще одну ночь?

      Но меня всю раздирает от противоречий. С одной стороны я понимаю, что рискую, а с другой, отказав ему, чувствую ни с чем не сравнимое удовольствие. Да пошел ты к черту. Я не хочу тебя.

      Неужели встреча с Савельевым так повлияла?

      В ту же секунду мое тело взмывает вверх, и потом меня швыряют на кровать. Взвизгнув, я приземляюсь на подушки и пытаюсь отползти, но Марк придавливает своим весом, сжав запястья над моей головой.

      – Я хочу.

      – А я нет, – с вызовом бросаю ему, вскинув подбородок.

      Он свирепеет, рычит и практически касается носом моего лица. Тяжело дышит, пытаясь успокоиться.

      – Значит, я возьму так. По праву мужа.

      – Это будет против моей воли, – прошептала я, обреченно глядя, как синева в его глазах практически сменяется черным.

      Марк внимательно смотрит на меня из-под опущенных ресниц.

      – Хочешь помечтать в одиночестве о своем лузере? – слышу в его голосе усмешку.

      Значит, он все-таки в бешенстве.

      Мое лицо вспыхивает, я пытаюсь вырваться, но этот боров, естественно, тяжелее и мощнее. Мои пятьдесят три килограмма против