Не буди…. Николло Перов

руку на плечо невесты.

      Васька вошел уже увереннее. Но все равно остановился на пороге. Девочка сидела на кровати, обхватив плечи и отвернувшись в угол. На людей Даша никак не реагировала. Хоть бы Земин стоял перед ней, хоть бы сам товарищ Берия.

      – Здравствуй, однофамилица! – бодро поздоровался Василий. – Можно я войду?

      Ответа не было, но девочка вдруг вздрогнула.

      Он сразу уловил: в комнате витало нечто. Оно было невидимым и неосязаемым. Не сущность, не мысль. Нечто в самом воздухе, как будто оно имело собственное сознание, пряталось по углам, мелькало на краю зрения. Вызывало ощущение тревоги и опасности, которое кроется в следующем миге, в грядущем моменте времени. Не спасешься – что-то с тобой будет, берегись!

      – Дашенька, это Василий Андреевич Земин. Поздоровайся! – подала голос из коридора Катерина, но войти Василий жестом запретил.

      – Здравствуйте, – очень тихо проговорила Даша Зимина.

      «Значит, не совсем закрылась, с медсестрами общается, просьбы слышит».

      Заметив намерение друга, он сказал, не оборачиваясь:

      – Димка, лучше стой там. А то, чего доброго, отхожее ведро ненароком перевернешь или споткнешься на ровном месте!

      Девочка опять вздрогнула всем телом.

      Повисла недолгая пауза. Затем она словно решилась спросить:

      – Почем вы такое знаете?

      – Я сказки люблю. И читал много книжек всяких. Бывал везде, и там тоже сказки разные слушал. Так что много всего знаю, Дашуля.

      Она слегка развернулась к нему. Так, едва-едва, просто намек на готовность говорить.

      – Хочешь, я и тебе кое-чего расскажу, а? Сказку или миф древний. А хочешь, книжку принесу? Здесь ведь так скучно. Сидишь, вот, целыми днями одна. Да-а… И никто не придет словом обмолвиться. А ночами выть хочется. Смотришь на луну и думаешь, как бы так меня поскорее бог прибрал. Да, Дашуля?

      Девочка всхлипнула, шмыгнула носом.

      – А те, кто приходят, они не смотрят. Нет, приносят еду, и все. Не остаются поговорить, в глаза не глядят. Пришли – ушли. И с каждым днем ты понимаешь, что больше никого в мире нет, кроме тебя. Один-одинешенек. Ни-ко-го.

      Василий сделал пару аккуратных шагов ближе к Даше.

      Дима в этот момент также вошел в комнату, принес стул Земину, на, мол, присаживайся. Тот отрицательно покачал головой со словами:

      – И тебе не советую. Вдруг чего… Верно, Дашуля? Подломится ножка у табурета?

      Она печально и тихо ответила:

      – Подломится.

      – Вот и я о том. Сама все уже поняла, насколько могла, умница. Да только рассказать некому. Никто не хочет ни послушать, ни поболтать. Разве только вон, Катерина, да кто-то из девочек. Так что же случилось, а? Нормально ведь было до… Дай угадаю, до дня рождения?

      Димка, не зная, куда деть стул, поставил его в самую середину помещения, помялся. Но присесть не решился. Опасливо облокотился о спинку. Земин как в воду глядел – треклятая ножка треснула, отчего Дима едва не упал. Ругнувшись вполголоса, он схватил остатки и вынес их в коридор. Возвращаться не спешил.

      – Катерина, не зайдете