Харстсыдонт. Анастасия Каледина

Альцгеймера.»)

      Миша спрыгнул со сцены под довольные крики публики. Его стендапы – про страхи и лишний стыд – любили и называли «терапия». Как всегда, ребята из клуба сказали, что проверка материала пушка, как всегда, позвали на большой концерт в пятницу. Но кое-что было впервые: к Мише подошёл знакомый продюсер и, назвав «экспертом по страхам», позвал усмешнить сериал. Вот так, вдруг, мечта работать в кино стала ближе.

      Опрокинув в себя стакан «Швепса», Миша облокотился на барную стойку и написал риэлтору, что в субботу готов заселиться в двушку в стиле «лофт». Ту, что вчера казалась не по карману.

      «Давай съедемся,» – отправил голосовое Ире. «Вааау!» – ответила Ира. Миша взял ещё «Швепса», устроился в кресле подальше от сцены, улыбнулся миру. В его внутреннем кинозале пахло попкорном и сладкой ватой, а на экране были танцы из «Клуб завтрак», склеенные с любимой частью «Один дома два», где Кевин классно проводит время в Нью-Йорке.

      Сейчас Миша ничего не боялся.

      3.

      Миша завтракал в кухне-гостиной, заваленной коробками. В этой квартире – «сдаётся впервые, центр города, элитный ЖК» – он чувствовал вкус успеха. Телефон показал напоминание: через десять минут – «зум» с тем кинопродюсером. Миша представил своё имя в титрах сериала и послал твари лучик благодарности за этот шанс.

      Внезапно кусок омлета стал тиной на вкус. Миша выплюнул его и вздрогнул: озноб щекотал затылок и пробирался под пижаму. В спину дышало зловонное, жуткое, готовое влиться через кожу и ребра. «Но ведь сегодня вторник… – поёжился Миша. – придётся писать: “опоздаю” и бежать во двор или супермаркет. » Он не мог накормить тварь онлайн.

      Миша набирал сообщение продюсеру, но пальцы не подчинялись. Смутный древний инстинкт зашептал, что тварь не может являться, когда вздумается, не смеет нарушать планы. Миша отложил телефон, закрыл глаза. В черноте ползали пауки, шастали жуки-носороги, перекатывались личинки. Такие сочные, вкусные…Миша побежал к раковине, подставил лицо под холодную воду, потом бил себя по щекам, представляя, как усмешнит сериал, и сколько ему за это заплатят, и он отправит отцу, с которым не виделся лет пять, и купит электросамокат, и поведёт Иру на концерт какого-то блюзмена, Ира будет селфиться на фоне блюза, и он влезет в кадр, и поцелует её розовые волосы, и она скажет "Отвали!" и засмеется…

      – Да, да. Отвали! Отвали – шептал Миша. – У нас же расписание: каждую среду, ровно в шестнадцать двадцать шесть.

      Миша потрогал на всякий случай лицо, посмотрел на руки – и не увидел их. Вокруг был мокрый, плотный белый пар, с запахом старого подъезда – Мише почему-то вспомнился первый курс, ледяной зимний вечер, он возвращается домой с катка… пар влез в ноздри, в глаза – и Миша перестал понимать, как дышать, видеть, выбраться отсюда. Воздуха не осталось, в голове потемнело: заваливаясь набок, Миша упёрся во что-то большое, гладкое, нащупал на нём выпуклые наросты. Коснувшись языком почти такого же за левой щекой, Миша задрожал: «Оно здесь, я не послушался, оно меня убьёт».