Доля ангелов. Марьяна Брай

и олень выходил на вас. Ты сама настояла быть в этой позиции, Лора, – о Боже, все еще хуже. Даже служанка понимает, что меня хотели убить, а мой отец, похоже, последний розовый пони в обличие человека.

      – Что будет Дюбару за то, что он толкнул меня случайно, отец?

      – Ты женщина, а охота – место, где мужчина, в первую очередь, обеспечивает безопасность женщины. Каждый мужчина. Он не просто нарушил правила, он грубо ошибся, столкнувшись с тобой, и подверг тебя опасности. С него снимут титул, но оставят на довольствии.

      – Довольствие мало?

      – Достаточно, чтобы жить и содержать земли, что останутся при нем, но при дворе его больше не будет…

      – А он так хотел быть личным советником… Отец, я хочу тебя расстроить – ты слишком добр к людям, и приписываешь им свои качества. Он хотел убить меня, и именно он «убрал» свидетеля.

      – Как это «убрал»?

      – В лучшем случае, он его запугал, или заплатил, чтобы тот уехал, но, мне кажется, что он его убил, – тяжело мне придется, и, видимо, моя безопасность теперь – мое дело. Потому что, пока наш зефирный папенька поймет как на самом деле устроена жизнь, меня убьют раз шестнадцать. А я снова и снова буду «скакать» по новым телам, и что уж я буду помнить каждый раз – можно только догадываться. Поселят еще жить в кошку, потому что надоем моему Архангелу. Нет, нет, у меня уже есть планы на эту жизнь.

      Глава 6

      – Лора, я давно знаю мистера Дюбара, и да, он стремится к власти, он хотел прийти к ней через тебя, это известно всем, но пойти на убийство он не способен, – отец говорил серьезно и уверенно. Я не думаю, что он слеп или глуп, но в этой истории столько деталей, что прямо говорят о сути Дюбара.

      – Отец, давай вспомним все, чему ты меня учил, может быть, начнем с каких- то законов, или еще чего-то. Я могу в свободное время читать, а потом задавать тебе вопросы, – я хорошо училась, и мечтала стать журналистом, но моя бабушка настаивала на том, чтобы я стала поваром, мол, в хороших ресторанах повара получают заоблачные деньги.

      – Давай, дорогая, ты быстро освежишь память, когда прочтешь свои записи, – он взял со стола, что стоял правее, толстую тетрадь в обложке. Она была обтянута кожей.

      Это была очень толстая записная книжка, коричневая обложка имела тиснение в виде сложных арабесок и рамки по центру. Книга закрывалась на широкий пояс и застегивалась замочком – в отверстие в поясе полагалось пропустить железный краник и повернуть. Я открыла замок, откинула поясок и раскрыла на середине, где, по всей видимости, были последние записи, и… я поняла, что я не знаю этого языка. Буквы походили на криво построенный забор, который чинили раз триста, или как будто кто-то считал палочками, а потом каждую перечеркивал, или даже группу палочек.

      – Что с тобой, Лора? Тебе плохо? Почему ты так тяжело дышишь? – отец поддержал меня под локоть и усадил в кресло. Я взяла чашку, налила из чайника чаю и выпила залпом.

      – Мне нужно полежать, я пойду, у меня очень кружится голова, – я встала и он придерживая меня под