Начало всех Начал. Юрий Никитин

нужно видеть, с кем он общается, торопливо создал образ такого же, только намного старше, потолще, с длинными седыми волосами.

      – Здравствуй, – повторил он громче. – Я – твой создатель. А ты – мое лучшее создание.

      Странный зверь огляделся, снова посмотрел на него. Спросил непонимающе:

      – Да? А зачем ты меня создал?

      Странный зверь на миг запнулся.

      – Зачем? Гм, я знал, зачем создаю остальных, но тебя… Мне было озарение, некий свет, некий голос изнутри… Шедевры создаются словно бы сами по себе. Без всякой цели… но на самом деле, как я понимаю, у шедевров задача очень серьезная. И очень серьезная и трудная работа. Остальные творения ее исполнить не могут.

      Странный зверь смотрел непонимающе. Покачал головой.

      – Твои слова и мысли мне непонятны.

      – Мне тоже, – признался он. – Мы с тобой присутствуем в самом процессе созидания… скажем, мира. Простые мысли и движения я предскажу тебе наперед на много поворотов мира, что плывет среди других миров, как облака в небе… а вот озарения… Наверное, я тебя создал для того… гм… чтобы ты мне помогал.

      Зверь переспросил:

      – Помогал?.. А хотя почему нет? Давай я тебе напомогаю…

      – Нет-нет, – сказал он поспешно, – пока тебе рано. Мы с тобой сейчас как раз начинаем…

      В носу сильно защекотало, он чихнул, из ноздри вылетел и ударился о землю жук, вздумавший устроить там логово. Сердце колотится часто и трепещет от вселенского ужаса, от такой жути и помереть можно, Адама трясло, он оглядывался по сторонам и с облегчением видел, что он в саду, лежит на берегу ручья под ветвями кустарника: на одних ветвях красивые, дивно пахнущие цветы, на других – спелые и очень сладкие ягоды, в ушах еще звучат странные слова, отдаляясь, а громадные образы медленно тускнеют под натиском запахов, звуков и движения воздуха по коже.

      – Странный сон, – пробормотал он все еще в страхе. – Почему… такой странный и страшный?

      Над ним прозвучал Голос, и над ручьем вспыхнул свет, превращаясь в человеческую фигуру.

      – Сон?.. Да, понимаю. Что тебе чудилось?

      Адам начал рассказывать, запинаясь и путаясь в словах. Очень трудно передать в словах увиденное… даже не увиденное, а учувствованное, он только помнит ужасающе сложное и громадное, это ощущение необъятности и сейчас подавляет, он ежился, хотя воздух не просто теплый, а влажный и горячий, а сверху от туч вообще идет разнеживающий жар.

      Господь слушал внимательно, не перебивал, а когда Адам закончил с потрясенным выдохом, произнес задумчиво:

      – Как же мало я тебе передал своего… но как много вместилось в этот материальный комок! Не ягоды снятся, не толстые и похотливые самки, а устройство мира… Удивительно.

      Адам спросил дрожащим голосом:

      – Что… так и было?

      Творец покачал огненной головой.

      – Ничего похожего. Ты просто пытаешься объяснить, используя те крохотные чувства, что тебе доступны.

      – А как было?

      – Адам,