Товар из зоны отчуждения. Александр Афанасьев

показывающий в небо – на тех, кто сжег машину и всех, кто был в ней, и останки танка рядом с башней, отброшенной чудовищным взрывом на пару десятков метров. Село наблюдало за нами мертвыми глазницами давно оставленных домов, шепталось давно оставленными без присмотра вишнями и яблонями. Тоскливо посвистывал ветерок, принося не облегчение и прохладу, а омерзительную хрусткую пыль.

      – С дороги не сходить… – общая команда.

      Тишина – и стволы на все стороны. Ничего – даже лая собак…

      – Чуешь, Афган?

      – Да, Бармалей…

      Барсук подождал и вдруг заорал во весь голос, так что все вздрогнули:

      – Бармалей! Выходи, подлый трус…

      – Движение справа!

      Из-за одного из домов вышел коренастый мужчина в горке, держа автомат за ремень на поднятой вверх руке.

      – Здорово. Мы тебя чуть не пристрелили.

      – А чего не пристрелили?

      – Пожалели.

      – Укропа объелся, жалостливый… – Барсук похлопал по борту «Хаммера»: – Нравится?

      – Вот из-за этого и хотели пристрелить. На укропской тачке гоняете. Хорошо, наблюдатель маяки заметил.

      – Хочешь – твоя будет?

      – А она и так моя будет. Как вы свалите.

      – Можем и сжечь.

      – Злой ты сегодня.

      – Не, я добрый. Когда сплю зубами к стенке. Говори, чего там про пленного?

      Бармалей показал на террикон, высившийся сразу за селом, так близко, что главная улица села у крайних домов сразу переходила в подъем террикона.

      – С той стороны – жилсектор, а в нем укропы. Эти ублюдки подогнали две БМ-21. Собираются долбануть по Донбассу и уйти.

      – П…ы. А с полканом-то что?

      – С полканом? Он в селе. На подвале.

      – Откуда знаешь?

      – Да человечек у меня там свой.

      Удивительного в этом не было. Стучали все и на всех. С обеих сторон люди были замешаны в контрабанде, торговле пленными, а за всем за этим шли и более серьезные дела. Ничто так не сближает людей, нежели совместно совершенное преступление…

      – Где конкретно?

      – Да я и сам не знаю. Прибьем «Грады» – покажу.

      – Бармалей. Не юли.

      – Я серьезно. Там не пробьешься. Правосеки – рыл пятьдесят. И еще местные там… не наши[26]. Понял?

      – Понял, отчего не понять. Ты, Бармалей, себе на уме. Хочешь, чтобы я тебе населенный пункт отбил?

      – А ты сильно изменился, Барсук…

      – Да не. Всегда таким был. Насчет полкана укропского – правда? Зуб даешь?

      – Даю, там он… – проговорил Бармалей. – Тут с одной стороны мои люди уголек копают, с другой – они[27]. Все равно рядом живем, как-то общаемся. Вот один из них проговорился, что у них целый полкан на подвале сидит. Правосеки отработают – на обратном пути его заберут.

      – А если его уже замочили?

      Бармалей пожал плечами.

      – Хорошо. Укропов там много?

      – Говорю, рыл пятьдесят.

      – Броня есть?

      – Одну коробочку видели[28]. Двойка, на вид бодрая.

      – У

26

Далеко не все жители Донбасса поддерживали ДНР, хотя и большинство. Перед войной Украина насильственно перемещала жителей Донбасса с контролируемой ей части Донбасса в глубь страны, а в опустевшее жилье заселяла крымских татар, отставных военных и неонацистов. Кончилось все это провалом, но какое-то количество людей все же было заселено.

27

В отвалах «пустой породы» может быть до 10 % угля, – кроме того, там в достатке металлолома. Дербан терриконов и сейчас является одним из способов выживания на Донбассе.

28

В зависимости от обстоятельств так может называться и БТР и БМП. Танк – обычно «мишка», иногда «кулак».