Запрети мне.... Элена Макнамара

как стоять, что говорить... Но не понимаю, для чего Матвею это нужно. И пока я не понимаю, смело могу отказаться от этой затеи.

      – По-моему, я плачу за то, чтобы ты не задавала вопросов, – сухо парирует парень.

      – А по-моему, я ещё ни копейки не получила, – бью той же монетой.

      – Ох, тебе нужен аванс? – хмыкает он с сарказмом. – Не вопрос. Завтра ты его получишь.

      Он говорит с таким пренебрежением... Словно уже купил меня и мою жизнь. Будто может заплатить – и я превращусь в безвольную куклу.

      Вскакиваю. От обиды начинает щипать в глазах.

      – Сядь, – Матвей рывком усаживает меня обратно. – Давай без сцен, крошка, – говорит с притворной нежностью. – Так и быть, я объясню, что к чему, но чуть позже.

      Начинается фильм, и парень сосредотачивается на его просмотре. Но всё ещё крепко держит меня за руку, не позволяя дёрнуться...

      Так проходит весь сеанс. Мы молча смотрим фильм, но позже я не смогу сказать, о чём именно он был, потому что мало что запоминаю. Все мои мысли занимают отец и сын Одинцовы.

      Однажды его отец спас меня, а теперь в моих силах отдать ему дань и попробовать помирить с сыном, раз уж сама судьба свела нас вместе...

      – Прости, – говорит Матвей, когда оказываемся в машине. – Иногда ты просто лезешь не в своё дело.

      – Это дело стало моим, когда я согласилась на ложь по отношению к одному из самых влиятельных людей в городе, – на этот раз я не собираюсь отмалчиваться. – Если твой отец поймёт, что я его обманываю... – голос предательски дрожит, не позволяя закончить фразу. Хотя добавлять что-либо и не требуется.

      Никто не связывается с Одинцовым.

      – Мой отец – ничтожество! – выплёвывает Матвей со злостью. Заводит мотор, отъезжает от кинотеатра и, уставившись на дорогу, с яростью добавляет: – Он решил, что может распоряжаться моей жизнью... Что ж... У него это не получится!

      – Как именно? Чего он от тебя хочет?

      – Решил отослать в Штаты, – выплёвывает парень. – Якобы там у него для меня запланировано будущее. А мой дом здесь! Мои друзья, увлечения... Всё!

      О, Боже! Так вот в чём дело!

      – Но на самом деле, – продолжает Матвей, – он просто хочет, чтобы я не путался под ногами. Не мешал ему выстраивать собственную личную жизнь. Без меня ему не придётся притворяться, что моя мать для него что-то значила.

      – А твоя мама... она?..

      – Да! Она умерла. По его вине, кстати.

      Этого не может быть... Наверняка в Матвее играют какие-то детские обиды или что-то в этом роде.

      – Давно? – спрашиваю с участием.

      Парень знает, что я сирота, и, возможно, откроется мне чуточку больше, раз уж он тоже в некотором роде сирота.

      – Десять лет назад, – отвечает Матвей ровным голосом.

      Больше ничего не говорит, и в салоне повисает давящая тишина.

      Мне его жаль. И его отца тоже жаль, потому что между ними возникло такое непонимание. Возможно, в моих силах что-то изменить...

      – Ты считаешь, что он не отправит тебя в Штаты, если ты приведёшь домой беременную невесту? – пальцами