Среда обитания. Михаил Ахманов

руками – и падают, падают…

      – Свет! – выкрикнул кто-то. – Нужен свет!

      Одна из фигурок стремительно согнулась, подбросила кверху шарик, и я без промедления швырнул гранату. Не газовую – осветительную. Белое сияние заставило меня прищуриться, но лишь на миг, тогда как ослепленные мишени замерли с оружием в руках, скорчившись и прикрывая глаза ладонями. Потом двое или трое выстрелили наугад, над плечевым щитком брони мелькнула молния, я выпалил в ответ и обнаружил, что обойма кончилась. Впрочем, вооруженных бандитов осталось четверо, и я добил их дротиками. Дротики с ядом ничем не хуже пуль – конечно, на небольшой дистанции. Она и была как раз подходящей – от десяти до двадцати шагов.

      Граната догорела, и теперь только плавающий в воздухе шар разгонял темноту. После ослепляющего блеска свет его казался тусклым и каким-то неживым.

      Я опустил капюшон, избавился от бинокуляра и произнес:

      – Можно подняться и открыть глаза. И не тряситесь, гниль подлесная, – вы в моем контракте не значитесь.

      Живые – раскрашенный, тип в хламиде и трое остальных – медленно встали, озираясь с ошеломленным видом. Раскрашенный, с синими полосками на щеках и мелкими голубыми ромбами на спине, груди и ягодицах, выдавил:

      – Кх-то? З-зачем? З-за что?

      – Крит, Свободный Охотник, – представился я, вытащил пустую обойму и отшвырнул ее. – Интересуешься, зачем и за что? Хороший вопрос! Джизаку ты его не задавал?

      Он помотал головой. Лицо у него было ошалевшее: губы дрожат, клок сиреневых волос свисает на лоб, струйки пота текут по щекам к подбородку. Остальные выглядели не лучше.

      – Повернуться к стене, расставить ноги, руки за голову, – приказал я.

      Они торопливо повиновались.

      Разбираться с ними было ни к чему. Явные капсули, которых Джизак, вероятно, взял в команду для экспедиций в подлесок за пищей, питьем и световыми шариками. На бойцов они не походили и помешать мне не могли.

      Я осмотрел броню, отметил темные пятна на левом боку и левом плечевом щитке и помянул добром того сабирского ублюдка. Надежный панцирь мне оставил, ничего не скажешь! Затем вытащил диск считывателя и, прилепив его к ладони, подождал, пока на экранчике браслета не промелькнет сигнал готовности. Дождавшись, шагнул к распростертому в пыли массивному телу Джизака, опустился на колено, прижал ладонь к его виску, полюбовался пляской призрачных, медленно гаснувших голографических всполохов. Самый ответственный момент: запись распада гарбича в гибнущем мозге… Без этого монеты мне не видать! Информация, которую записывал сейчас мой обруч, была свидетельством того, что мой контракт исполнен, что я пришил Джизака, а не другую личность с очень похожей физиономией. Сходство в нашу эпоху генной инженерии стоит сравнительно недорого – в любом филиале ГенКома изобразят, по самым умеренным расценкам. А гарбич, он же – личный код, так просто не подделаешь. Сомневаюсь, что он вообще доступен подделке: его впечатывают младенцу