Отбор с осложнениями. Ника Ёрш

цветохрон и не показать, почему.

      – Скажи, что у тебя болит голова, – зашептала Эмма, – что мысли путаются. Не усугубляй, Бригитта…

      Ее мягкие волны энергии окутывали Вейрона, и соблазн снять ментальные щиты и окунуться в ее тепло был так велик…

      – Я не знаю почему, – раздраженно ответил он. – Мы уже выяснили, что я в шоке. Ну и в любви с мужчинами я не разбираюсь.

      Статуя тут же подтвердила его слова.

      – Слава Пилону, – пробормотала Эмма, сильнее сжав его руку.

      Принц поджал губы, пристально глядя на невесту, и Вейрон невольно поежился: было в этом взгляде что-то очень нехорошее, какой-то нездоровый азартный блеск.

      – Есть ли в вас скрытые таланты и любопытные сюрпризы, о которых вы хотели бы поведать принцу? – вспомнил о своих обязанностях старичок со свитком.

      – Есть, пожалуй, – усмехнулся Вейрон, – но говорить здесь, при всех, я о них не хочу. Это только для избранных.

      Пилон так высоко задрал руку с поднятым пальцем, что едва не задел потолок.

      – Достаточно! – громко заявил принц, поглаживая подлокотники кресла. – Надеюсь, я войду в число избранных, которые осведомлены о ваших талантах, Бригитта.

      – Погодите, последний вопрос, – суетливо добавил старичок и откашлялся. – Невинны ли вы, леди Бригитта Дракхайн?

      В зале повисла тишина, и даже Вилли Третий замер в ожидании ответа.

      Вейрон почувствовал, что краснеет, как девица. Только не от смущения, а от бешенства.

      Пилон стал опускать руку.

      – У меня никогда не было любовной связи с мужчиной. Ни с одним, – твердо проговорил Вейрон.

      Он хотел добавить, что не было даже поцелуев, но потом вспомнил пьянку после взятия Сарской крепости, упившегося Йолта, признававшегося ему в любви и… промолчал.

      Пилон снова уверенно задрал палец вверх, едва не пробив потолок, а Эмма рядом выдохнула и, кажется, едва не заплакала от облегчения.

      – Всего доброго, – кивнул Вилли. – Это было… ммм… интересно.

      Вейрон кивнул и, подняв Эмму за локоть, вывел ее из допросной.

      – Следующая – леди Амалия Стетхейм, – объявил старичок с белыми бакенбардами, и красавица-блондинка впорхнула в открытые двери.

      Вейрон отвел Эмму к столу, налил ей стакан воды, и менталистка выпила его взахлеб. Сам он внимательно осматривал зал. Две девушки рыдали, одна сидела, безучастно глядя в стену, и ее менталистка сжимала ей ладонь. Вейрон готов был поклясться, что именно последний вопрос выбил их из колеи.

      – Все прошло не так плохо, – пробормотала Эмма. Щеки ее пылали от румянца. – Конечно, с волей ты погорячилась, да и с детьми… Но главные вопросы были первый и последний, а на них ты ответила твердо и уверенно. Думаю, уже после этого конкурса несколько девушек уйдут. Скорее всего, покинут дворец добровольно, не дожидаясь позорной огласки.

      Вейрон положил ей руки на плечи и слегка помассировал, продолжая осмотр зала.

      – Спасибо, – пробормотала Эмма. – Такой стресс… – она встрепенулась и обернулась к нему. – Это ведь я должна тебя успокаивать!

      – Я