Мой упрямый принц. Ольга Силаева

решение, то сейчас. Над головой сверкнула молния, высвечивая белое лицо раненого. Порыв ветра растрепал его волосы, испачканные кровью. Помочь ему было некому – если не я, он останется здесь умирать.

      И я решилась.

      – В конце концов, – произнесла я сквозь зубы, – нападать вшестером на одного, да ещё и раненого, нечестно.

      Я быстро залезла в седельную сумку и достала рулон белого полотна, которое тут же промокло. Неважно: повязке предстояло просуществовать лишь четверть часа, не больше.

      Я разодрала на раненом рубашку, мимоходом оценив загорелую кожу, неплохое сложение и упругие мышцы на животе. Да уж, папеньке до такого было далеко. Но и на дядю, смуглого и жилистого, молодой человек не был похож: красивые руки с короткими ногтями были явно привычны к физическим нагрузкам, но не к тяжёлой работе.

      – Кто же ты такой? – пробормотала я.

      Но медлить было некогда. Я быстро обтерла живот и бока раненого куском мокрой ткани и, вытерев кровавые потёки, чуть не выругалась вновь: рана на боку уходила вниз и выглядела очень опасной. И очень глубокой. Левое плечо также было рассечено, но это могло потерпеть.

      Я туго забинтовала бок влажной тканью – и едва успела с криком отскочить в сторону, прихватив парня с собой. В следующий миг сосна за спиной затрещала от очередного порыва ветра и рухнула всего в локте от нас.

      Следующая молния высверкнула наверху одновременно с громовым раскатом. Дождь шёл всё сильнее, и уже в полусотне метров ничего нельзя было разглядеть за стеной воды, барабанящей по потемневшим стволам, щедро поливающей мох.

      Впрочем, как бы гроза ни мешала мне сейчас, неизвестным преследователям она помешает ещё больше. Я взглянула на запад. До охотничьего домика минут десять верхом, но с раненым…

      Можно подумать, у меня есть выбор.

      Я освободила ноги лошади и потрепала Рыську по холке.

      – Довезёшь ведь двоих? – прошептала я. – Я знаю, что довезёшь.

      Лошадь ткнулась мне мордой в руку. Я с трудом перевалила юношу через луку седла, мысленно благодаря дядю за бессчётные тренировки, и вскочила в седло, аккуратно придерживая раненого.

      – Домой, – вполголоса произнесла я и ударила пятками. – Дорогу ты знаешь.

      В охотничьем домике я ночевала чуть ли не чаще, чем дома. Там я сушила собранные травы, там отсиживалась от гнева маменьки, когда та узнала о содержании дядиного завещания… и там я чувствовала себя дома куда больше, чем в своих покоях в замке. Ни маменька, ни сестра, ни папенька с пьяными друзьями в охотничьем домике не появлялись: избушка всегда считалась вотчиной дяди. А это значило, что меня не потревожат.

      Дождь барабанил по плечам, бил по пальцам, я едва различала деревья сквозь пелену воды, но хитро расставленные метки, которые не заметил бы никто, кроме меня и дяди, уверенно вели меня к цели.

      Короткий стон раненого потонул в очередном раскате грома.

      – Почти приехали, – хрипло сказала я, обхватывая парня крепче. – Только не умирай, ладно? А то я плохо обращаюсь с лопатой.

      – Уже прикидываешь… как меня ловчее закопать? –