Новый год с детективом. Татьяна Устинова

день снова на съемки отправилась.

      В этот раз на программу «Великий-могучий». Здесь школьники соревновались, кто лучше русский с литературой знает, и Ксюше это показалось куда интереснее, чем наблюдать за скучными взрослыми дебатами.

      В третьем туре речь пошла про всякие историзмы, архаизмы и прочие редкие слова. Остальные зрители прятали зевки, она слушала с интересом. Вспоминала, как с бабой Раей Лермонтова читали и старуха ей объясняла, кто такие абреки и из чего чихирь делают.

      А после того как соревнования между участниками завершились, ведущий объявил конкурс для зрителей. Пообещал приз (книгу новогодних рассказов) и спросил:

      – Что означает слово «раструб»?

      Толстый дядька (по виду сантехник) вскинул руку, возвестил радостно:

      – Труба канализационная!

      – Интересная версия. Отвечу цитатой из «Записок охотника» Тургенева. Одет он был в пестрый архалук и серые панталоны с огромными раструбами, – парировал телевизионщик. – Трубы, что ли, канализационные таскал на себе?

      Зрители захихикали. Ксюша, в радостном предвкушении, тоже вызвалась отвечать. А когда получила микрофон, зачитала по памяти из еще одной баб-Раиной книги:

      Продолговатый и твердый овал,

      Черного платья раструбы.

      Юная бабушка! Кто целовал

      Ваши надменные губы?

      Будто про нее написала поэтесса Цветаева. Она ведь тоже, в свои восемнадцать, себя старухой чувствовала. Одинокой и бесприютной.

      Все три студийные камеры обратились на нее. Студию накрыло молчание.

      Ксюша смущенно улыбнулась, стряхнула с себя наваждение. Сказала:

      – Я, когда прочитала, подумала, что раструбы – типа, блестки такие. Но потом специально посмотрела в словаре Ожегова: раструб – это расширение в виде воронки. Видно, фасон у платья такой. С подолом и рукавами-трубами.

      – Как звать вас, образованная и милая девушка? – тепло улыбнулся ведущий.

      У Ксюши фамилия – такая же, как она сама. Обычная, безликая. Но сейчас, в свете софитов, при всеобщем внимании произносить ее не хотелось. Так что вспомнила добрую бабу Раю и с достоинством отозвалась:

      – Ксения. Ксения Раевская.

* * *

      Ксюшу могла бы сейчас разыскивать полиция всей страны. Однако писать заявление баба Рая категорически отказалась:

      – Пусть совесть для нее худшим наказанием станет.

      – Нету у таких совести, – пробурчала дочь.

      Но чтоб делу дать официальный ход – не настаивала.

      Причины имелись веские.

      Когда мать прилегла вздремнуть, дочка перетряхнула все книги, обнаружила в томике Достоевского купюры. Да и забрала похоронную заначку себе. Рассуждала: родную кровь никто не заподозрит, а вот Ксюше оправдаться окажется очень сложно.

      Муж, когда узнал, осудил:

      – Что-то ты через край хватила.

      Она огрызнулась:

      – Сам говорил: от девчонки избавиться надо. Разве плохо придумано? Все улики против нее: в комнате одна была. Фотографию сперла на наших