Бедовый месяц. Марина Владимировна Ефиминюк

вы? – с надеждой спросила я.

      – Возьмите своих теток и сядьте в карету, – сухо приказал он тем самым пробирающим до нутра тоном, каким нашему сопровождающему велел остановить экипаж.

      Мы кое-как упаковались в тесный салон. Клементина развязала платок, Лидия сидела не шевелясь.

      – Ты жива? – тихо просила я у нее.

      – Еще не поняла, – промычала она из широкого капюшона.

      – Все так неожиданно случилось. Карету вдруг занесло, и полозья отвалились. Кто делает такие непрактичные кареты? – ворчала Клементина. – Но, слава богу, обошлось. Мы живы и здоровы.

      – Испугались? – с сочувствием уточнила я.

      – Ни в коем случае, – отозвалась она. – Мы знали, что вы вернетесь.

      – Она сетовала, что не написала завещание, – заметила Лидия.

      Тут дверца отворилась. Мы мигом примолкли и, как три испуганные совы, воззрились на Филиппа, заглянувшего в салон.

      – Возвращаемся в город, – оглядев нас, произнес он. – Переночуем на постоялом дворе. Рендел поедет на козлах.

      – А проводник?

      – На багажной полке.

      Невольно вспомнилась жердочка позади кареты, куда привязывали дорожные сундуки. Полагаю, эту поездку наш сопровождающий запомнит надолго.

      – Хорошо, – поспешно согласилась я. – А как вы поедете?

      Возникла странная пауза. Было очевидно, что места хватило всем, кроме моего мужа. Насколько жестоко заставлять его трусить следом за каретой?

      – Господин Торн, тут много места, – немедленно засуетилась тетушка. – Мы сдвинемся.

      Очевидно, что Лидию можно размазать по стенке, но высокий плечистый мужчина в тесную коробчонку точно не уместится.

      – Тереза сядет вам на колени, – нашлась Клементина.

      Мы с Филиппом переглянулись. И столько в его взгляде было всего невысказанного, что мне самой захотелось бежать бодрой рысцой, глотая летящую из-под полозьев кареты снежную порошку.

      – Отличная идея, – с улыбкой поддакнула я, понимая, что иду по самому краю и сейчас мы поскачем на своих двоих всем веселым коллективом Вудстоков. – Скажите, Филипп?

      Он ничего не сказал. К счастью. Однако на лице показательно заходили желваки.

      Некоторое время мы пыхтели и словно бы играли в детские пятнашки, пытаясь сложиться так, чтобы вместиться в тесное пространство. Я сидела у мужа на коленях, стараясь не елозить, но капюшон утыкался ему в лицо и мех от опушки лез в глаза. С двух сторон Филиппа подпирали тетушки. Чтобы хоть как-то впихнуться в узкий зазор между женщинами, он вытянул руки и обнял меня за талию. В тишине раздался подозрительный треск. Интересно, у него на спине порвалось пальто?

      – Господин Торн, – вдруг проговорила Клементина, – я так вам и не сказала: добро пожаловать в нашу дружную семью.

      Да, и сейчас мы все особенно дружны…

      – Благодарю, мадам Вудсток, – проскрипел Филипп.

      – Скажите, что это отлично, когда вся семья собирается вместе? – не унималась она.

      – Определенно.

      Я