Кустосы. Предназначение. Лана Хас

своего рода посвящение, инициация тебя как моего напарника. Очень важный ритуал, который соблюдают все пары, ставя друг другу защиту и своеобразные маячки.

      Его рука легла на моё плечо, и я почувствовала, как под тонкой тканью футболки импульсом ему отозвался символ на моей коже, признавая хозяина.

      – Эй, так не честно, ты должен был хотя бы предупредить, – возмутилась я.

      – Прости, – он опустил глаза, и, казалось, действительно испытал некоторое чувство вины.

      – Ладно, – отмахнулась я. – А как это делается? Где мне сделать тебе символ?

      Я впервые почувствовала такой сильный интерес к тому, что было связано с нашей сущностью, мне даже захотелось применить свою силу. Юст же мгновенно помрачнел, и я поняла, как он выглядит, когда ему действительно стыдно.

      – Что такое? – спросила я обеспокоенно, пытаясь заглянуть в его глаза. – Я сказала что-то не то?

      Некоторое время Юст молчал, закусив губу.

      – Юст, – снова позвала я, не получив никакой реакции. – Что случилось? Я чем-то тебя обидела? Ты же сказал, что напарники должны делать это. Я подумала, что оба.

      – Правильно подумала, – отозвался он тихо, – только у меня уже есть знак.

      Я непонимающе нахмурилась, всё ещё стараясь поймать его взгляд. И когда я наконец увидела его неестественные синие глаза, то в них плескалось такое отчаяние и чувство вины, что я даже испугалась на минуту.

      – Прости, это моя ошибка, – сказал он угрюмо.

      – О чём ты? Откуда у тебя мираж? – спросила я медленно, растягивая слова. – У тебя уже был напарник?

      – Нет, что ты! Просто я был неосторожен, – его голос был глухим, звучал, будто сквозь вату.

      – Это же не простуда, которую можно подхватить, – бормотала я. – Как такое случилось?

      – Тебе просто придётся принять это, как и мне пришлось, – он перешёл практически на шёпот. – Уже ничего не изменить и не исправить.

      Отчаяние и вина, исходившие от него, пропитывали эту комнату, пропитывали меня. Внутри поселилось тягучее неприятное чувство, грозившее вылиться в нечто большее. Неожиданно этот маленький, ещё пару минут назад совершенно неизвестный мне ритуал стал чем-то принципиально важным. Я почувствовала себя так, словно меня обидели, оскорбили. Отобрали что-то очень ценное и крайне значимое. Очень странное чувство зарождалось где-то в животе и поднималось всё выше.

      – Кто это был? – спросила я неожиданно низко и холодно. На мгновение мне вспомнился сон. Голос кустоса на пустыре. Мой голос. Так похоже.

      – Сальви, – сказал Юст неожиданно мягко. – Прости, но ничего не изменить. Я не хотел этого, ни за что не хотел. Я знаю, что этого не должно было произойти…

      – Кто, Юст? – настойчиво повторила я, уже зная ответ на свой вопрос.

      Как и в прошлый раз, при произнесении его имени Юст едва заметно вздрогнул.

      – Это уже не важно, – нахмурился он.

      – Важно. Кто? – я хотела услышать это от него. Я очень хотела понять, что ошиблась.

      Ещё какое-то время мы просто буравили друг друга