Я жгу Париж. Иван Карасёв

так вышло, почему побоялись применять оружие (ответ находим в истории про июньские беспорядки 2023-го). Случай не единичный: в сентябре 2023 семь полицейских машин «позволили» себе двигаться мимо манифестации против «систематического полицейского насилия» с лозунгами вроде «Нет фашизму!». Безнаказанно проехать мимо «антифашистов» из 9000 человек не смогли. Им преградили путь, и тут же, как по мановению волшебной палочки у мирных демонстрантов появились железные палки, дубинки, и они стали крушить полицейские автомобили. Коллег спасли другие стражи порядка. Вмешались, повезло. Огонь на поражение никто не открыл, хотя имели право.

      То есть корне ничего не изменилось. Права полиции сильно ограничены, а любая история с превышением полномочий мнимым или реальным вызывает не волну, а шторм возмущения. (Об этом я писал в книге «Моя Франция. Обратится ли сказка в кошмар?» в главе «Свобода – это свобода от полиции»). Особенно если что-то случается в неблагополучных районах, где преобладают выходцы из Азии и Африки и их потомки. Ведь многие из них уже французы по паспорту и чувствуют себя как дома. Да и разве может быть иначе? Особенно, если они родились во Франции.

      Кто у себя дома?

      В шестидесятые годы бурно развивающаяся экономика Франции стала испытывать нехватку трудовых ресурсов на производствах и стройках. Испанцев и португальцев уже не хватало. Именно тогда широко распахнулись ворота для потока рабочей силы. И она хлынула в уютные французские города. Это были в основном граждане бывших колоний, хорошо либо худо-бедно изъяснявшиеся на языке Мольера. Они неплохо интегрировались и создавали столь необходимый ВВП. Заводы Рено и Пежо благодаря им увеличивали производство автомобилей, поддерживая славу французского автопрома.

      Но со временем желающих жить в процветающем государстве (как и в соседних европейских странах) привлекала уже не только возможность получить работу, но и гарантия безбедной жизни в обществе с сильной системой социальной защиты. Наплыв желающих всё увеличивался, а с трудоустройством после нефтяного кризиса 1973 года пошли проблемы. К концу восьмидесятых годов во Франции безработица достигала тринадцатипроцентного рубежа. В такой ситуации приток из-за границы новых соискателей рабочих мест являлся просто нонсенсом, следовало переориентировать политику занятости, но никаких кардинальных мер для того, чтобы остановить экспансию мигрантов предпринято не было.

      Зато путём статистических вывертов уменьшали процент безработных: то выведут из их числа проходящих всевозможные (как правило бессмысленные) курсы переподготовки, то придумают какую-нибудь систему предпенсий для увольнения компаниями сотрудников старше пятидесяти лет, то ещё что-нибудь. Цифры становились красивее, но положение лишь ухудшалось.

      В итоге, пришли к чему пришли. Во Францию в частности, и в Западную Европу в целом прибывают всё новые и новые иммигранты, часть из которых даже не старается найти официальную работу. Ну, или