Возрождение. Степан Кулик

что ему проще других сбежать.

      Наношу удар еще в прыжке, вкладывая в него и силу рук, и массу тела.

      Раздается мерзкий хруст, на этот раз отчетливо слышимый в наступившей на миг тишине, а потом, хрипя и булькая, Лось сползает по дверному косяку, пытаясь руками закрыть дыру в черепе. Понимаю, что с такими ранениями не выживают и все это только конвульсии, но помня, как трудно было убить с одного удара высокоуровневых крыс, добавляю еще раз, уже снизу. Превращая лицо бандита в кашу из костей и мяса. Теперь точно все. Надпись над его головой блекнет и исчезает.

      Есть! Теперь я полностью блокирую выход и контролирую ситуацию. А прыгать в окна, пусть и со второго этажа, зато ночью, на завалы строительного мусора, обильно утыканного ржавой арматурой, шпана вряд ли решится. Даже, если успеют сообразить, что это единственный путь к спасению.

      Но я не дам им на это время. Будь в комнате посветлее, возможно сообразили бы, а так – в полутьме – они видят лишь какое-то размазанное мельтешение и еще не понимают, что больше не охотники, а выбранная ими жертва, не дичь. Что роли поменялись, и сейчас их будут убивать.

      – Хрясть!

      Кастет успевает только жалобно и тонко вскрикнуть.

      – Ты чего, бро? – на его вскрик поворачивается Шелупонь и через секунду, все с тем же недоумением на лице, валиться рядом с приятелем. Низкие уровни, минимальные хитпойнты. Для прокачанной железки, что мухи под газетой. К тому же, у меня, похоже, раз за разом проходят криты. Словно в подтверждение поговорки, что дома и стены помогают.

      Всего пара минут, а остались только двое любителей сладенького, зажимающие в углу девчонку.

      Кабан и Резвой заняты раздеванием Саши и настолько увлечены этим приятным процессом, что на шум в комнате даже не оборачиваются. Да и что здесь, по их мнению, может быть интересного? Впервые что ли реальным пацанам впятером какого-то доходягу запинать. Рутина… Другое дело с симпатичной девчонкой развлечься. Надо только мозги новенькой как следует вправить, чтобы не ерепенилась… Можно, конечно, и связать, но это всегда успеется, – куда интереснее запугать жертву и заставить саму делать все, что прикажут. Со слезами и соплями, но послушно и старательно.

      – Да не дергайся, ты… – сипит Кабан, заламывая девчонке руки.

      – Чё ты с ней возишься, бро?! – с характерным щелчком раскрывается «выкидушка», и Резвой подносит лезвие к лицу девушки. – Стой смирно, сучка! Убрала руки за спину, или я тебе нос отрежу!

      Больше в этой жизни он ничего ни сделать, ни сказать не успевает.

      – Хрясть!

      Моргенштерн как будто сам находит цели и гасит имена.

      – Что за на… – Кабан, подтверждая кликуху, сипло хрюкает и падает поперек, еще елозящего ногами товарища.

      – Нет! Не надо! – кричит Саня, как только он перестает зажимать ей рот, еще не успев ничего понять.

      Прячу булаву в инвентарь, и прижимаю дрожащую девочку к себе.

      – Тихо, тихо… Успокойся. Это я…

      – Ты? – недоверчиво переспрашивает Сашка, громко всхлипывает