Спаси меня. Ирма Грушевицкая

мой вопрос охранник на этаже показывает на одну из дверей справа.

      – Там.

      Конечно, я стучу, а как иначе, удивляюсь, когда вижу Шанель, но быстро собираюсь.

      – Ты чего тут? – спрашивает она недовольно.

      – Артём Николаевич прислал помочь.

      – Не нужна мне твоя помощь. Иди.

      Нельзя мне уходить, точно не сегодня. Потому напираю:

      – Может, в коридоре ещё раз пропылесосить?

      – Не надо. Иди отсюдова.

      Её «отсюдова» срабатывает для меня как красная тряпка.

      – Рошанский сказал помочь, значит, буду помогать.

      Я с силой толкаю дверь и под обалдевший взгляд Нуркан вхожу в кабинет.

      Комнату.

      Спальню.

      Или сейчас так модно – кровать в кабинете?

      К слову, стола я здесь не наблюдаю. Как и шкафов.

      Есть кровать. Диван у противоположной стены. Небольшая барная стойка в огнях и хрустале. Тёмные стены и расправленная кровать криком кричат по какому назначению используется эта комната.

      Я замираю на пороге, открыв рот, и прихожу в себя только когда слышу за спиной:

      – Иди, говорю. Не надо тебе тут.

      Меня поражает, как Нуркан говорит это. Оборачиваюсь и вместо злобы в раскосых глазах вижу тревогу.

      – Иди, Таня.

      Почти по-матерински. Настоятельно и с нажимом. И без обычного раздражения.

      Мне как-то сразу перестаёт хотеться что-либо выяснять. Будто увидела не гостиничный номер – это же он, так? – а пыточную. Желание сбежать так сильно пульсирует в ногах, что я начинаю на месте приплясывать.

      – Иди, – повторяет бывшая Шанель, и я понимаю, что больше никогда её так не назову. Даже про себя.

      – Спасибо, – бормочу и стремглав выбегаю из комнаты.

      Мне надо переварить то, что я сейчас увидела.

      Стены давят. Запах клуба давит.

      Тот сладкий дымок уже не кажется мне ванильным. Он пропах чем-то тяжёлым – тем, названия чего я ещё не знаю.

      Мне двадцать два, и я девственница. Но я прекрасно представляю, что такое секс, знаю, как выглядит, но не знаю, как ощущается и пахнет. И вот, будучи совершенно неискушённой, я буквально прикасаюсь к нему.

      Это комната для свиданий, не гостиничный номер.

      Здесь не гостиница, а ночной клуб.

      Люди здесь не живут, а проводят ночь.

      Сколько их было на той кровати? Может, и Тор там был. И Гера. И Тимур.

      Всё это время я в тайне надеялась, что бизнесмен, купивший «Точку» – Тимур Яворский. Он уехал из города десять лет назад и почему-то мне казалось, что в Москву, где вполне мог заняться клубным бизнесом.

      Вполне мог заскучать по родине. Здесь же похоронены его родители и брат, уж раз-то в год он должен сюда приезжать. Лично я всегда хожу к родителям в день их рождения и в день смерти. Мама похоронена в восточной части кладбища, а папа – в общем мемориале жертв катастрофы, что на центральной аллее. Там же неподалёку могилы семьи бывшего районного главы.

      У Яворских красивый памятник из чёрного гранита. Фотографий нет, только имена и даты. У постамента во встроенной ажурной вазе всегда