Тайна древлянской княгини. Елизавета Дворецкая

увидел прямо перед собой незнакомого мужчину.

      Привычка воина будто подбросила его; в мгновение ока Воята вскочил, держа топор и равно готовый как к нападению, так и к защите. Сразу было ясно, что явился тот самый гость из тьмы, о котором рассказывала Предслава. Ночной пришелец имел вид молодого, лет двадцати пяти, мужчины, такого же роста, как сам Воята, – чуть выше среднего, но сложением несколько плотнее и шире, с округлым лицом, кудрявой русой бородкой и шапкой таких же волос, с правильными, довольно красивыми чертами лица, но чрезвычайно сумрачным выражением. Взгляд его горящих глаз был прикован к лежащей женщине с таким жадным напряжением, будто одним этим взглядом он стремился выпить из нее жизнь.

      Предслава приподнялась на лежанке, сжимая в ладони мешочек с солонокресом и едва не плача от отчаяния: насколько же силен этот дух, если ничто – ни присутствие людей, ни свет, ни острая сталь, ни волшебные травы-обереги – не может защитить от его вторжения! Вскочив, Воята встал между гостем и Предславой, и ей сразу стало легче: дрожь унялась, мысли прояснились.

      – Это что еще за уд березовый? – услышала она возмущенный, хриплый после дремы голос Вояты. – Чего приперся? Или тебя сюда звали?

      – Звали, – ответил пришелец. Предслава снова вздрогнула: теперь он говорил низким, гулким голосом, совершенно не похожим на голос ее покойного мужа. – Она звала меня. я пришел. Она задавала мне вопросы – я отвечу на них.

      Осторожно, стараясь не терять нечисть из поля зрения, Воята покосился на Предславу. Она села и сделала ему знак: отойди. За спиной троюродного брата ей было гораздо спокойнее и теплее, но дух выразил готовность отвечать, и от разговора нельзя уклоняться! Ведь этого она добивалась, когда вышла под свет полной луны с человечьим черепом в озябших руках!

      Рулав, разбуженный голосами, сел на лежанке; проснулись и челядинки, но, едва бросив взгляд на мертвеца, охнули и зарылись в подушки и одеяла.

      – Да, я звала тебя, – стараясь говорить твердо, что в присутствии Вояты получалось легче, ответила Предслава. Она сама дивилась, настолько укрепило ее дух сознание того, что она не одна. – И я задавала вопросы. Ты готов отвечать на них?

      – Я отвечу тебе. Ты звала меня силой Мариной Чаши. Пришел срок тебе узнать больше, чем ты знала.

      – Кто ты и из какого мира? – задала она первый положенный при подобных встречах вопрос.

      – Я – из Закрадного мира. Я – страж Забыть-реки. Зови меня Князь-Уж.

      Предславу наполнили противоположные чувства: и облегчение – это не Володыня, ее муж благополучно ушел к предкам! – и ужас: ведь тот, кто явился ей, был гораздо хуже, чем любой самый злобный мертвец. На реке Великой, где выросла она, или в Ладоге, где росла ее мать, стражем Забыть-реки считали Ящера, воплощение и дух Волхова, Ильмерь-озера, Чудского озера и прочих северных вод. Перебравшись