Идеальный враг. Соренс Грейс

смутилась, а наоборот решила показать вежливость, как и учила мама.

      – Меня зовут Анабель Стайрос! Сестра Изабель!

      – Дура ты! – он шагнул ко мне, яростно сверкая глазами, я чуть попятилась, не ожидая такой реакции. – Приблудная… – тогда я ещё не понимала значения этого слова, и мне показалась, что мальчик путает что- то.

      – Нет, ты меня не понял, я Ана, сестра Изабель… – всё ещё держась в рамках приличия, пытаясь сохранить хорошие манеры. – Я младшая дочь Лилит, Ана… – протянув ладонь, как учила мама, ожидала дружелюбного ответа. Но к моему удивлению этого не последовало, а наоборот навсегда оставило след и понимания своего места в этом мире.

      – Твоя мать – потаскуха, а ты плод греха! – он с презрением произнёс эти слова, а после его ладошка со звоном опустилась мне на щеку. Я отскочила и громко ахнула. Мир закружился, а из глаз брызнули слёзы. В голове мгновенно запрыгали вопросы, за что? Почему он меня ударил, и что мне делать в этой ситуации? Но долго мне не пришлось размышлять, так как мальчик подошёл ко мне и с силой вывернул мою руку за спину, я согнулось, а он наклонившись к моему уху с удовольствием и ноткой отвращения произнёс. – Попробуешь кому-нибудь пожаловаться, и в следующий раз будет в сто раз хуже! А ещё я растрезвоню всем, что твоя мамаша трахалась с мужиками, пока её муж сбился с ног, ища её! Ты ничтожество, пыль под ногами, интересно, как долго все будут обсуждать твою горя – мать?

      С этими словами он откинул мою руку и зашагал по коридору, громко стуча подошвами туфель, а я застыла, пытаясь переварить своим детским мозгам всё, что Винчестер мне сказал.

      Ни в тот момент, ни через день я не посмела кому-либо рассказать о случившемся, за что и поплатилась периодическими побоями со стороны мелкого зазнавшегося мерзавца. А он в этом был хорош, тумаки раздавал так, что практически не оставалась синяков.

      Вначале это был обычный детский страх. Страх быть не понятой, осуждённой, страх за маму и то, что правда может покинуть стены нашего дома. Со временем, по мере взросления я начала понимать, что будет, если я пойду и расскажу маме, сделаю только хуже. Винчестер питался моим страхом, упиваясь тем, что я безмолвно терплю всё издевательств из года в год. Но на свой четырнадцатый день рождения впервые решила дать отпор.

      Положив перцовый баллончик в сумку, отправилась в дом Уонсетров, и как только Винчестер ко мне подошёл в тёмном коридоре, я, немедля ни секунды, в лицо брызнула жгучую смесь, крик стоял на всех этажах. Мать Винчестера перепугалась, прибежав на вопли сына судорожно выспрашивая, что случилось. И этот слизняк меня удивил, сказав, что он решил испробовать на себе эту адскую смесь, тем самым не выдав меня. Почему он так сделал до сих пор для меня загадка, но после того случая он ни разу не поднял на меня руку, ни высказал в мою сторону ничего похабного, словно перестал замечать меня.

      – На твоём месте я бы перестала во всём потакать Байрону! – вздыхает Робинсон, совершенно не понимая, что сделать что- то подобное, словно подписать себе смертный приговор.

      – Это