Арника. Путь к счастью. Анна Дант

тепла, а то пропадёт ведь.

      Мама положила на стол толстую, деревянную доску, а сверху поставила сковороду, на которой шкворчала яичница. Следом за сковородкой травница поставила кружки и налила в них козьего молока.

      – Яночка, только немного, хорошо? – с тревогой попросила я дочь. Она даже натуральное коровье молоко не пила, а тут сразу жирное козье. Не понятно, как поведёт себя желудок.

      – Ничего, – махнула рукой мама. – Скоро привыкнете. Вечером будем с тобой хлеб печь. Его много надо.

      – Зачем много? – не поняла я. – Он же засохнет?

      – А ты как думала? – расхохоталась женщина. – Пока опара поднимется, пока тесто подойдёт. Не быстрое это дело, поэтому и пекут сразу на несколько дней. А если не получается с первого раза, то всю неделю без хлеба сидеть. А как без него? Ешьте, давайте. И так засиделись.

      Я кивнула и взялась за ложку. Яна уже уминала нехитрый завтрак, да так, как дома никогда не ела. Так сильно проголодалась?

      Но как только я принялась за завтрак, поняла, почему дочь с таким рвением жуёт. Нет на свете ничего вкуснее натуральных продуктов.

      *Настой из коры дуба не придуман мной лично, а взят с просторов интернета. Им действительно пользуются, чтобы убрать неприятный запах.

      ***

      Травница быстро позавтракала и скрылась у себя в комнате. Вышла спустя минут пятнадцать, неся куль с одеждой.

      – Поели? – женщина обвела нас строгим взглядом. – А теперь за дело. Яночке вот, платье есть. Да исподнее тоже нашла, правда, только одно. Знаю, что не привыкли голышом бегать. Тебе вот, платье моё. Поясом затянешь, сядет как надо. Только смотри, всё снимать надо, чтобы ни единой детали не осталось с того мира.

      Я кивнула, взяла одежду и направилась в комнату, ведя Янку за собой.

      – Мам, они что, без трусиков ходят? – удивилась дочь.

      – Дети лет до семи да, бегают без. Особенно летом, – подтвердила травница. – Но это не обязательно, в городах надевают. Просто ткань не так просто купить, чтобы нарядов нашить много.

      – А если что-то из моего перешить? – заикнулась я.

      – Нельзя, – мотнула головой травница. – Краска на одежде другая, стежки не руками сделаны. Думаешь, не заметит никто? Никак нельзя.

      – Хорошо, я поняла, – я нахмурилась, но спорить не стала. Если она говорит, что так надо, значит и правда надо.

      Одежда была простенькой. Широкие платья с кривыми швами и грубоватыми вырезами. В принципе, какая разница, что носить? Тем более в деревне со средневековым укладом, где роскошное платье вообще не встретишь. Яна поморщилась, конечно, она любила красивую одёжку, но спорить не стала. Хватает и того, что бежать больше никуда не надо. Ну, я надеюсь.

      – А теперь вещи сюда свои несите, – мама оглянулась на нас, а затем продолжила подкидывать поленья в печь.

      Принеся сумку и маленький рюкзачок Яны, я начала доставать всё, что там лежало.

      – Вот это гореть плохо, конечно, будет, – нахмурилась травница, вертя в руках старенький кнопочный телефон. – Ладно, это мы закопаем.

      Нехитрый