Чужак из ниоткуда. Алексей Анатольевич Евтушенко

как помнит Серёжа Ермолов, так было не всегда, были времена, когда мальчики и девочки в Советском Союзе, а перед этим в Российской империи, обучались раздельно.

      Я подошёл к Ирке. Она подняла на меня чёрные глаза, улыбнулась. Я улыбнулся в ответ:

      – Привет.

      – Привет. Как ты? Хотела навестить тебя в госпитале, мне не разрешили. Сказали… – она замялась.

      – Что сказали?

      – Сказали, что ты без сознания, в этой… как его… в коме, и тебя нельзя тревожить. А старшая медсестра, она знакомая моей мамы, так вообще сказала, что ты можешь… ну… можешь не выкарабкаться. Зачем ты бросился за этим котёнком? Я чуть с ума не сошла, когда тебя… когда машина тебя сбила.

      Её глаза подозрительно заблестели.

      – Тихо, тихо, – сказал я. – Спокойно. Видишь же, я живой и здоровый. Врачи ошиблись, и слухи о моём переселении на тот свет преждевременны. Ты домой сейчас?

      – Домой, – она кивнула.

      – Тогда пошли, провожу.

      – Хорошо… Только уговор – никаких котиков! И вообще на дорогу чтобы не выходил. Идём только по тротуару.

      – Ладно, ладно, – засмеялся я. – Давай портфель и пошли.

      Зачем я пошёл её провожать? Девчонка, только начавшая чудесную трансформацию в женщину, не могла меня увлечь. Увлечь, как мужчину. Но я и не был теперь мужчиной в полном смысле этого слова. Я был мальчишкой с памятью и сознанием мужчины. Не просто мужчины, а мужчины из другого мира, существование которого ещё предстояло доказать. Мужчины ниоткуда. При этом память земного мальчишки тоже никуда не делась и, если честно, я не был до конца уверен в том, что его сознание, его «я» полностью покинуло своё тело.

      Нет, никакого раздвоения личности я не ощущал. Никто не стучался в моё сознание с криком: «Пусти, гад, ты занял моё тело!», тут всё было в порядке. Но. Всегда есть «но», верно? А уж в моём фантастическом случае – тем более.

      Так что должен был пойти провожать. Как Серёжа Ермолов. Должен. А дальше посмотрим.

      Я благополучно довёл Ирку до Полтавских ворот (так назывался южный въезд в Кушку, где сохранились каменные столбы, на которых когда-то были навешаны широкие крепостные ворота). Мы болтали о каких-то пустяках, я старался поддерживать разговор, даже пошутил раз-другой. Уж не знаю, удачно или нет, но Ирка смеялась.

      – Всё, – сказала она у ворот, забирая портфель. – Дальше мы вместе не ходим, чтобы мама не заметила.

      – Ага, – сказал я. – Мама, конечно, не знает, что мы дружим.

      – А мы дружим?

      – А разве нет?

      – Ну… можно, наверное, и так сказать, – мне показалось, что в её голосе проскользнула нотка разочарования.

      Быстро всё-таки взрослеют девочки. Гораздо быстрее, чем мальчики.

      Она медлила, словно ждала чего-то.

      Ну ладно.

      Я шагнул к Ирке, взял ладонями её лицо, поцеловал в край сочных, красиво очерченных губ.

      – Ты что? – прошептала она, широко распахнув глаза. – Увидят же…

      Оглянулась. Кроме нас, возле ворот никого не было, включая котиков. Ни на той стороне, ни на этой.