Вредители. Александр Накул

устройство в ту эпоху было весьма непривычное.

      Государство по-прежнему делилась на княжества и центральное правительство по большому счёту не имело над ними сильной власти. Когда надо было что-то сделать ― отремонтировать замок сёгуна, устранить последствия тайфуна, отразить иностранное вторжение (которых не происходило) ― правительство могло только вежливо просить князей принять участие. Владение пограничными регионами оставались под вопросом, никто не пытался ни присоединить всё-таки королевство Рюкю или приказать заселить пустующий Хоккайдо, где только и было, что охотники-айну в нетронутых лесах. Воевать в Корее при тогдашних кораблях было слишком далеко, да и мореплавание в связи с изоляцией было в упадке.

      Но при этом никто не восставал и не пытался отделиться. Спасало то, что дети князей по обычаю воспитывались в Эдо, кланы сёгуна и императорская семья были огромны, а никаких строгих законов наследования не было. Поэтому вместо того, чтобы восставать и воевать, князья плели интриги и старательно пропихивали в сёгуны и императоры молодых людей определённого склада. Одни из таких назначенцев увлекались защитой собак, другие ― собачьими боями, а заниматься государственными делами не спешил никто. То же самое творилось и в княжествах ― князья сменяли князей, а всё решали четыре или пять ближайших советников, которые периодическим менялись. Европейская идея диктатуры чужда японскому народу, его стихийная демократия спаяна ритуалами императорского двора.

      В качестве аргумента, что такое устройство наилучшее и что самый влиятельный человек не обязательно самый главный приводился тот факт, что и великий Сётоку был всего-лишь регент ― а всё равно на деньги попал!

      В самих княжествах сохранялись самые причудливые ритуалы. Каждый новый год приближенные князя Тёсю простирались перед ним и спрашивали: не пришла ли пора взять власть. И князь неизменно отвечал: нет ещё.

      “Такое ощущение, что ритуалы им сочиняла моя бабушка”,― подумал Кимитакэ. И в то же мгновение кто-то постучал в окно.

      Стучали в самое крайнее окно, которое было возле пустующих задних парт. Причём стучали ручкой зонтика.

      Выглядел он весьма примечательно.

      Он мог быть и слишком рослым для четырнадцати, и слишком низеньким для шестнадцати лет. В новенькой чёрной школьной форме и лёгком летнем пальто поверх, которое совсем не греет, но спасает от дождя, из-под фуражки спадали на плечи лоснящиеся чёрные волосы, обрамляя тонкое, по-девичьи привлекательное лицо.

      Незнакомца можно было бы принять за переодетую девочку. Но девочки (если их зовут не Ёко Атами) не лазят по трубам элитных школ и не стучат в окна во время урока истории.

      Убедившись, что на него обратили внимание, незнакомец открыл створку незапертого окна и заглянул в класс.

      – Привет всем!― сообщил он забавным высоким голоском,― Я очень рад вас всех видеть.

      – Кто ты такой?― спросил учитель.

      – Я ваш новый ученик. Меня зовут Сатотакэ Юкио,― и он показал пальцем по стеклу, как это