Борьба: Вкус власти. Владимир Андерсон

может следовать, не специально ли он нам слил того, кого мы и сами будем рады угробить, лишь бы сделать так, чтобы всё это выглядело наиболее достоверным. Мол, я вот вам услугу оказал, действовал честно и соразмерно своим силам, так теперь и вы сделайте что-то для меня.

      А что может теперь потребовать Гора? Они и так не делали ничего из того, что бы ему как-то мешало. Их диверсионные операции были направлены только против чумов и их инфраструктуры. Хотя… Всё же меняется. Если люди стали сами назначать себе наказания и награды, так и инфраструктура уж со временем, но точно должна поменяться. А при этом Гора молчит. Он ничего не говорил про последние вылазки, и особенно про взрыв на наружных путях сообщения, который на время приостановил транспортировку угля наикратчайшим маршрутом. Это должно заботить Гору или нет?

      – Вить, у меня есть сомнения… – сказал Болотников. Такие закулисные игры были вовсе не для него, но уже стало понятно, что если в них не участвовать, то поражение неизбежно.

      Хмельницкий посмотрел на него с вопросительным взглядом.

      – Вить… Про Зубкова мы ж никогда бы не подумали, что он такая крыса…

      Хмельницкий сморщил физиономию – оно и понятно, больше всего это именно его касается:

      – Да нет, никогда б не подумали…

      – Гора слил нам Раньерова. Причем факты указывают только на него. Больше даже кандидатов нет. Никого, у кого бы остались родные на шахте. Ни у кого, кто бы сбежал в последние несколько лет… Вместе с тем я знаю сам нескольких людей, кто может попадать под эту категорию. У меня, конечно, нет тех данных, что есть у него. Но не складывается это. К нам перебежало не мало народу, и ни уж то, прям ни у кого больше не осталось живых родных на шахте?

      Хмельницкий стоял молча, не моргая. Было непонятно, по душе ему такие слова или нет. Майор продолжал:

      – Помнишь хотя бы ту девушку. Марию. Которая сбежала с шахты полгода назад, а они просили нас её найти. Мы не нашли. И так и сказали им. Но это не значит, что она мертва. Тем более кто-то из наших говорил, что видел её… А её отец, между прочим, заместитель бригадира… Вот у нас есть ещё один кандидат, кто сбежал с шахты, оставив там живых родных. Я ничего не наговариваю на неё, но Гора сказал чётко – других вариантов кроме Раньерова на роль стукача у него нет… Откуда такая однозначность?

      – Серёг, знаешь… ты заебал меня. – спокойно сказал Хмельницкий. – Заебал выгораживать этого урода. Скажи мне прямо, ты считаешь, что Раньеров не заслуживает смертной казни за то, что сделал?

      – Да причём здесь это? Если он заслуживал наказания за прошлое, так тогда и надо было его казнить.

      – Надо было. Но не казнили. А потом пожалели, но уже поздно.

      – Так и значит надо теперь казнить за то, что не делал? А настоящий информатор пусть гуляет себе? И стучит на нас, сколько влезет?

      – Первое. Раньеров заслужил это давно. Второе. Настоящий информатор, если он есть, только расслабится от того, что мы поймали не его. И тогда-то его только легче