Не все трупы неподвижны. Борис Ушаков

показывает, что её большие зубы за ночь меньше не стали и голосом из туфлей приглашает нас занять места за прямоугольным столом. Что мы и делаем. Пока Луиза подаёт длинные багеты, круассаны, сыр, масло, апельсиновое варенье, сливки, кофе, я оглядываю столовую. Мне ведь здесь питаться две недели.

      В столовой вполне уютно: два широких окна за весёленькими занавесками в разноцветный горошек, гастрономические натюрморты на стенах, новая мебель, телевизор на высокой тумбочке. Между окон висит изображение какой-то святой. Наверное, Бернадетты. За тонкой перегородкой находится кухня. Это оттуда Луиза таскает на стол еду.

      – Только французы и голодные акулы могут лопать эту гадость! – замечает Саша, брезгливо разглядывая заросший зелёной плесенью сыр. – Мама, ну как ты можешь такое есть?!

      Пробуя подозрительный сыр, Марина улыбается.

      – Пять лет жизни в студенческой общаге, сынок. Там мы и не такое кушали.

      Я в беседе не участвую. У меня болит горло и к тому же рот целиком занят куском багета, намазанного маслом.

      – Халло! Добро пожаловать в Лурд.

      Немецкая речь? Марина насмешливо смотрит на меня. Значит, реклама нас не обманула. Поворачиваем головы к двери. На пороге стоит невысокая тоненькая девчушка. Хрупкая, как крылышко мотылька. Огромные голубые глаза, вздернутый носик, острый подбородок, нимб золотых кудрявых волос. Девочка-эльф из моего сна.

      – Меня зовут Кассандра. Я знаю немецкий язык. Вы ведь из Германии?

      – Совершенно верно, мы из Баварии, – радостно отвечает Саша. Ему надоело слушать непонятную французскую речь, и он рад возможности поболтать по-немецки, да ещё с хорошенькой барышней.

      Кассандра совершенно свободно говорит по-немецки. Без всякого акцента. Гораздо лучше, чем я и Марина. Мне откуда-то знакомо её имя, но не могу вспомнить, где я его слышал. Интересуюсь:

      – Вы здесь работаете?

      – Помогаю матери. «Галльский петух» принадлежит нашей семье. Вы к нам надолго?

      – После завтрака мы с сыном уезжаем, – говорит Марина, – а Вадим останется здесь на две недели.

      Кассандра улыбается мне. У неё лучезарная улыбка. Смертельная для юных и угасающих мужчин. А я угасающий?

      – Надеюсь, вам у нас понравится.

      Я молча киваю, давая понять, что разговор окончен. Однако Марина задаёт неожиданный вопрос:

      – Сколько вам лет, Кассандра?

      – Семнадцать, вернее, вот-вот исполнится восемнадцать. А что?

      – У меня к вам большая просьба, Кассандра.

      – Да?

      – Вадим восстанавливается после инсульта. Ему трудно ходить, у него нарушено равновесие. Да и французский язык он почти не знает. Не могли бы вы немного поухаживать за ним? Например, вовремя напомнить о приёме лекарств. Сопровождать на прогулках. Его нужно держать за руку, чтобы он не упал. Если можно, конечно. Я вам заплачу.

      Кассандра с сочувствием смотрит на меня. Глаза