Алая нить судьбы. Айлин Лин

в темноту.

      Странные для темноты цветные искры, какая-то воронка и постоянное кружение-кружение-кружение ее не удивило, а увлекло, будто бы она смотрит фильм…

      – Эль, – кто-то настойчиво тряс Иру за плечо не очень вежливо, – ты помер, что ли? Коли так, не серчай, заберу твои вещички, покойнику они ни к чему.

      Горячий шепот ввинчивался в ухо, а в нос лез смрад, исходивший изо рта говорившего. Жадные пальцы нетерпеливо ощупали карманы брюк. Последнее обстоятельство заставило-таки свинцовые веки подняться.

      – Воды! – только и смогла вытолкнуть из себя девушка, снова прикрывая веки.

      – Элька, ты не дышал, дружище, – прошептал незнакомец, – я уж было подумал, зашибли тебя в кабацкой драке, – вонючка вытащил загребущие лапы из чужих карманов и добавил, – погодь немного, я вниз схожу, принесу тебе попить.

      И исчез, только дверца скрипнула.

      Ирина лежала и чувствовала, как ломит всё тело. Голова была словно чугунная и кажется, что болело все, даже волосы. Постаралась вспомнить хоть что-то и через секунду воспоминания хлынули полноводной рекой, оглушая своей яркостью и заставляя всё пережить повторно.

      Авария. Их сплющило двумя машинами, как консервную банку в руках великана. Сейчас она и Егор в больнице, скорее всего общественной, раз здесь промышляют мелкие воришки.

      Набравшись сил, снова открыла глаза, чтобы убедиться в сделанных предположениях.

      В помещении было темно, из маленького окошка напротив едва пробивался лунный свет, совершенно не помогающий разглядеть хоть что-нибудь. И запах. Запах однозначно не был больничным. Пахло тухлыми яйцами, грязными, давно не стиранными носками, и застарелым потом.

      И пахло так не только вокруг: от нее несло смрадом так, что глаза невольно заслезились.

      По всей видимости Иришку смачно приложило головой и у неё галлюцинации.

      Тут снова скрипнула дверь и послышался шорох приближающихся шагов.

      – Элька, вот, испей, – Ира почувствовала, как всё тот же незнакомец приподнял ей голову и прижал к губам какую-то чашку. Восхитительная прохладная влага тонкой струйкой влилась в жаждущий рот и оросила, словно полное заноз, горло.

      – Вот и ладненько. Ты-то мой единственный друг здесь. Без тебя совсем тоскливо будет одному жить в этой блошиной каморке. На твоё место хозяин навряд ли поставит ещё кого. А ежели и найдёт замену, так неизвестно, что за типчик попадётся.

      Ирина чувствовала, что теряет нить разговора: её рывками тянуло в небытие, где не было боли и мучительных воспоминаний. Так и уснула.

      А конюх – Сошка Виляй – посмотрел на соседа с некоторой тревогой, и вслух сказал:

      – И в чём только душа держится: кожа да кости. Вона несильно толкнули, а чуть ли не весь дух вышибли. Эх!

      Мужичок достал из кармана недавно изъятую у «мертвеца» монетку, да и вернул хозяину.

      – Очухается малец, так и понадобится на всякие травки-муравки.

      Сошка кряхтя переполз